<--- Портовый городок Поплавец
     Какие интересные выражения... Что, прям целая стая и туда?! Это анатомически возможно вообще? Хм. Ну зато ясно — такой способ пробуждения Солеру понравился.
     — Между прочим, она тебя охраняла. Наверное. Я не знаю, хочешь, сам у неё спроси! Рта-то у неё нет, чтоб ответить. Захотелось ей так, с тобой рядом полежать. Так что бесполезно ругаться. Пошли уж. Мы пристали.
     Поселение у берега находилось в точке у основания длинной горной тропы, под названием Змеиный тракт. Что это за тракт и действительно ли там водятся змеи, шаман не знал. На картах это как-то редко пишут. Однако эта дорога должна была провести северян сквозь горную гряду, тянущуюся сквозь весь материк, и после этого они оказались бы уже на территории Эквестрии, куда и направлялись.
     Протрезвевший и умытый Шэд в сопровождении своей верной куклы осторожно спустился мимо вяжущего какие-то узлы юнги по покачивающимся сходням и осмотрелся. Да уж, невесёлое место. Очень маленькая пристань, всего на два-три корабля, тихий порт, никакой тебе суеты. Унылые грузчики с пачками ящиков на спинах целенаправленно куда-то тащились, суровый торговец что-то обсуждал с капитаном корабля, который и привёз северян, и каждый в этой гавани имел при себе оружие. Шэд даже почувствовал себя немного не в своей тарелке, у него-то даже ножа на поясе не висело. Но не отчекрыживать же шипованную ногу Маруси, честное слово! Даже вездесущих в портах жеребят не было видно! Это настораживало сильнее, чем даже вид некрупной пегаски с мечом длиной с её саму.
     И, похоже, выход в порт двоих северян не заинтересовал почти никого. Ни какой-нибудь пошлины за прибытие, ни банальной регистрации. Все, казалось, были слишком заняты тем, чтобы тихо делать своё дело, и не пялились по сторонам. Единственным исключением стал молодой земнопони-льехо, лениво привалившийся к стене дока и с видом землевладельца оглядывающий порт. Его взгляд быстро зацепился за относительно яркую шкуру шамана. Идущие рядом Маруся и Солер тоже попали в цепкие когти его внимания, этих сородичей он видел впервые, а братьев-северян он вообще видел нечасто. Сплюнув на землю, он скользнул куда-то в проулок между доками, в условный центр поселения.
     — Хорошо всё-таки, когда под копытами земля не качается, а! — обратился шаман к товарищу. — По карте нам на восток. Только где тут восток?..
     Солнце было где-то над доками. Можно было предположить, что на восток — это дальше, сквозь поселение, но тут Шэд больше доверял своему другу-охотнику. Уж он-то точно умеет ориентироваться по солнцу и звёздам. Хотя звёзды уже не разглядеть, но это не отменяет умение ориентироваться! Наверное.
     — Во всяком случае, нам надо найти горы и идти сквозь гряду. Заодно и посмотрим, почему тракт змеиный, а не ящеричный. Пошли в город? Перекусим, да и узнаем, где выход на тракт.
     С пристани не было видно ни одной вывески, похожей на трактирную, сплошные доки и склады. Нужно было углубляться в поселение.
     — А там, глядишь, и проводника найдём. Всё подмога в дороге. Маруся-то мест здесь не знает, не проведёт нас. Правда же?
     Кукла не среагировала на вопрос, и шаман предпочёл считать, что отсутствие отказа это согласие.

     — Зачем мне кинжал? У меня есть молоточек. И долото. Ими удобнее резать. — Шэд бодро зашагал вперёд, вглубь города. — А от зверушек всяких Маруся прикроет. Она у нас смелая.
     Когда к лесным прогулкам шамана на родине присоединился Солер, Шэд поснимал с куклы большинство клинков, которые она использовала для диалога с дикими животными и прочими тварями северных равнин. Однако даже того комплекта, что есть на ней сейчас, будет вполне достаточно, чтобы прикрыть остальных, в случае чего. Если ей самой захочется, конечно.
     Пройдя мимо доков и складов, северяне попали на городскую площадь, довольно маленькую, но на первый взгляд по ней так и не скажешь, что у этого города столь дурная репутация, что даже льехо с далёкого севера про него наслышаны. Аккуратные домики по краям площади, судя по вывескам — таверна, она же игорный дом, рядом лавка бакалейщика, сбоку от неё магазинчик местного кузнеца и плотника, видимо, зарабатывающего срочным ремонтом кораблей. Странно, что его точка стоит не прямо у пирсов. По другую сторону располагалось большое здание "байцовского клуба", именно так, через "а". И чуть вдалеке виднелся небольшой массив жилых хижин, по большей части одноэтажных и деревянных.
     Посреди площади возвышался деревянный, не слишком аккуратно сколоченный помост. Наверняка, когда требуется, на нём монтируют виселицу. Или трибуну для проведения аукционов или любого другого мероприятия в городке. И сейчас на помосте как раз что-то происходило.
     На импровизированной сцене разыгрывали представление артисты, скорее всего, бродячие, ибо Шэд сомневался, что в таком городке будет базироваться какая-то постоянная труппа. Кажется, представление было бессюжетным и скорее ближе к цирковому номеру, чем к театральной постановке. Зрелище было впечатляющим — на закреплённых на сцене шестах и перекладинах взмывали вверх бескрылые акробатки, словно вдруг научившиеся летать, а между ними в опасной близости обменивались стальными снарядами жонглёры кинжалами. Острые клинки взлетали в воздух, словно силясь повторить пируэты акробаток, всякий раз расходясь с их беззащитными, нежными телами на считанные сантиметры. Аккомпанировало зрелищу двое единорогов странного вида — одинакового окраса, оба бледно-зелёные с белыми гривами, заплетёнными не то в тонкие косы, не то в дреды; оба они двигались фактически синхронно, прикрыв глаза, кивали головой, а палочки, окутанные сиянием магии, ритмично ударяли в небольшие барабаны рядом с ними, причём иногда музыканты обменивались палочками подобно жонглёрам.
     Очевидно, представление уже шло к завершению, барабаны задавали всё более агрессивный и злой ритм, над сценой в дикой, первобытной пляске сплетались в полёте тела танцовщиц и сталь клинков, всё быстрее и быстрее... И вот ритм выходит на крещендо, один из жонглёров вместо того, чтобы вновь подбросить навесом кинжал партнёру, резко разворачивается и рваным, изломанным движением швыряет сталь ему прямо в голову. Толпа издаёт синхронный вздох, но второй жеребец-жонглёр таким же внезапным рывком делает выпад вперёд, отбивая нож вниз, где он вонзается в доски сцены и ещё несколько секунд вибрирует от вложенной в бросок силы.
     Не успевает ещё утихнуть звук дрожащего клинка, как жонглёр с громким лязгом отбивает ещё один летящий в него клинок, а затем ещё и ещё. И когда зрителю уже кажется, что всё обойдётся, что мастер-артист отобьёт все ножи, последний кинжал он отбить не успевает! Серой молнией сталь достигает морды пони, своей инерцией опрокидывая его назад, на спину. Барабаны замолкают на особо мощном ударе, так, словно музыканты просто прорвали натянутую кожу.
     Кажется, жонглёр умер мгновенно. Но вот его копыто дёргается, нащупывает опору под собой. Слегка пошатываясь, он встаёт и высоко поднимает голову, демонстрируя зрителям зажатый в зубах пойманный клинок. На лезвии поблёскивает несколько капелек крови, но умирать артист явно не спешит. Рядом с ним в красивом танцевальном па приземляются на доски обе акробатки, и все четверо артистов кланяются публике. Та отзывается одобрительным топотом, а из-за помоста выскакивает юркий единорог в шляпе на макушке и со шляпой в зубах, и начинает вилять среди зрителей, собирая монетки за представление.
     В какой-то момент он подошёл и к друзьям-северянам, озорно зыркнув из-под полей головного убора и, выпустив шляпу из зубов в магическую хватку, задорно провозгласил:
     — Коль понравилось выступление, будем благодарны угощению! Хоть не принимаются конфеты, киньте в шляпу звонкие монеты! А...
     Реплика шляпника внезапно оборвалась, он заметил стоящую рядом Марусю и буквально прикипел к ней взглядом. Шаман насторожился. Установилось неловкое молчание. После примерно полуминуты разглядывания куклы, единорог плавно склонил голову набок, словно озадаченный щенок. И внезапно Маруся ответила ему тем же, точно таким же жестом наклонив голову вбок в ту же сторону. Вот ТАКОГО Шэд точно не закладывал в её поведение! Она всегда была настороженно-нейтральна к чужакам!
     Шаман пристальнее присмотрелся к визитёру. Серая шкура, такая же белая грива, как и у барабанщиков. Вот только было в нём что-то неправильное и в то же время знакомое, что-то неуловимое в нём самом и в его поведении...
     Шкура. Она была неоднотонна, некоторые места были чисто светло-серыми, а некоторые по цвету уходили пятнами и разводами ближе к рыжему. Правая передняя нога была и вовсе скорее бледно-коричневой, чем серой.
     — Такое ощущение, словно... — пробормотал себе под нос шаман и замер, найдя подтверждение своим мыслям. Прямо под правым глазом в месте рыжего пятнышка на шкуре явно проступал отрезок ломаной линии, остаток которой скрывался под серостью. Точнее, под серой...
     — Краска! — выдохнул Шэд. — Ты не серый, ты рыжий!
     Возглас словно бы привёл единорога в чувство, он оторвал взгляд от Маруси и повернулся к шаману.
     — А ты наблюдательный. Да, мы выступаем в гриме. — он слегка прищурился, придавая морде хитрое выражение. — Монетку-то подкинь, а?
     Шаман одёрнул себя. Кажется, время чуть-чуть посерьёзнеть. Открыв ящичек на боку Маруси, он извлёк оттуда пару мелких монет и бросил их в протянутую шляпу. Такое шоу заслуживало оплаты.
     Единорог, как зачарованный, смотрел на процесс открывания и закрывания контейнера в кукле. Что характерно, Маруся столь же неотрывно смотрела на него в ответ. После того, как брошенные в головной убор монеты негромко звякнули, он снова вздрогнул, сбрасывая оцепенение, и обратился на сей раз к Солеру.
     — А ты, северный воитель, не подкинешь актёрам на хлеб насущный?

     Специально или нет, но Солер, завязав диалог, даровал шаману столь ценный и столь необходимый сейчас ресурс — время. Шляпник явно и сам не хотел отходить от северян. У Шэда было время подумать, как бы провернуть маленькую шутку. Самый тривиальный вариант — просто крутануться и лягнуть единорога в челюсть. Но нет, слишком много внимания это привлечёт, а здесь, вдали от Добреца, учитель-шаман Шэда не вытащит из подвала шерифа. Заставить Марусю "потрогать" его? Не факт, что краску удастся стереть просто вот так. Не совсем же они идиоты. Хотя если это грим, то поможет брызнуть на него мылом. По крайней мере, у актёров, которым Шэд в своё время изготавливал реквизит, грим смывался мыльным раствором. Но такого при себе нет, а тащить единорога в таверну, чтобы умыть... Снова дебош получается.
     — О чём ты, воин? Близость к провалу — часть сценария. Иначе мы бы не уцепили внимание зрителя! Даже кровь фальшивая, из капсулы во рту. — Единорог говорил, всё-таки повернувшись мордой к Солеру, но то и дело косился на Марусю. — Выступаем? Да почитай месяцев пять уже. Вон у бронника спроси, он каждый раз на нас попялиться выходит.
     Думай, Шэд, думай! Надо действовать тоньше! Кинуть в него снежком? Помочиться на ногу? Было бы забавно, но нет. Угостить пивом и в процессе распития облить? Жизнеспособная идея, отложим. Надо проще, но тоньше... Точно!
     — Кинкин, дружище, я не узнал тебя под гримом! — внезапно возопил шаман и попытался порывисто обнять шляпника. Тот, однако, проявил недюжинную прыть и вывернулся из хватки Шэда, лишь одно розовое копыто мазнуло по шее, моментально испачкавшись жирным гримом. Продолжать представление одного актёра для другого актёра рунный маг не стал.
     — Что... Я никакой не кин! Ты что себе поз... — единорог осёкся, взглянув на Шэда. Тот смотрел в ответ, прямо в его глаза. Глаза не выглядели необычными.
     — Ой, извини, — сразу же ответил шаман, улыбнувшись актёру, —кажется, я обознался. Что же, спасибо за шоу, но мне теперь нужно отмыть копыто. — рунник помахал в воздухе грязной конечностью.
     — Пошли отсюда, — негромко буркнул он напарнику без единой нотки веселья в голосе и потянул его за собой, в сторону таверны. — Маруся, пошли!
     Кукла не повиновалась. Да уж, кинжал в зубах и правда надёжнее, чем этот своенравный голем!
     — Маруся, иди за мной, быстро, сейчас!
     Прямому и недвусмысленному приказу сопротивляться она не могла. Оставив свои наблюдения за шляпником, она подбежала к шаману и направилась вслед за ним. Сам Шэд выглядел необычно мрачным. От его шутовства не осталось и следа, а на морде отражались судорожные размышления.

     Плохо. Поторопился Шэд. Не будь рядом Маруси — всё ещё могло бы сойти за случайность, но она привлекла внимание и показала, что розовогривый знаком с руническим искусством. Плохо, плохо!
     Время у них ещё было, но тратить его впустую было нельзя. Пожрать и вперёд, подальше отсюда. Шэд вошёл в таверну, быстро плюхнувшись за ближайший стол и махнул розово-серым копытом управляющему. Чёрт, точно, ещё ведь от этой гадости избавляться. Он взял со стола большую бумажную салфетку и принялся с остервенением оттирать грим с шерсти. Выражение морды у него при этом было такое, словно это не серая краска, а дерьмо параспрайта.
     — Кинкином звали одного из тараканов, которые жили в моём старом доме. — ответил шаман. Он не привык врать, чтобы звучать поадекватнее. — Неважно, просто это первое имя, которое стукнуло мне в голову. Этот артист ещё больший псих, чем я, и я не хочу пробовать то, что курит он. Видел полосы под его фальшивым окрасом, где я его стёр? Это чёртовы руны!
     Кое-как копыто очистить удалось. Шут с ним, снег в горах закончит начатое.
     — Горячий обед и стакан какого-нибудь компота, без алкоголя — резко сказал шаман подошедшему официанту. — И ради всех богов, быстрее!
     Вряд ли грубость придаст поварам ускорения, но Шэд ничего не мог с собой поделать. Он встретил то, чего откровенно боялся и не понимал.
     — Представь, что магия это река. Ты своим рогом эту реку свободно гнёшь и перенаправляешь. Я так не могу, но я могу выкопать для реки новое русло и перекрыть старое. И это прокатывает. Но река рано или поздно размоет мою преграду и вернёт себе старое русло. Так и руны разрушают то, на чём начертаны. Деревянные детали я меняю раз в месяц. Камни тоже. Драгоценные металлы держатся два. Хорошая закалённая сталь — до четырёх месяцев! Драгоценные камни — до года или двух! Зачарованный обсидиан, лучший материал, что я видел — и тот всего десять-двадцать лет прослужит! Но нанести руну на собственную кожу?! — голос шамана дрожал. — Не буду врать, хоть это и мерзко, каждый рунный маг рано или поздно пробует улучшить жизнь. Те, кто тренируется не на своём теле — выживают. Я как-то хотел починить соседскому псу сломанную лапу. Я успел начертить только руну порядка, самую безопасную, которая должна была защитить пса. Бедную зверюгу вывернуло наизнанку, он полминуты с диким воем ползал по мастерской мехом внутрь и дерьмом наружу, истекая кровью и цепляясь свисающими кишками за ножки стульев... Лягать это дерьмо, вот сейчас я бы напился!
     Шэд смачно ударил копытом по столу. Боль, кажется, его чуть-чуть отрезвила и он, грубо дёрнув к себе куклу, принялся судорожно рыться в одном из ящичков на её бедре.
     — Я не знаю, какого хрена там такое! Либо это не пони, либо это не руны, а я клинический кретин, либо здесь творится какой-то ляганый абзац, к которому я не хочу иметь никакого, чтоб его, долбаного отношения!!
     Из куклы появилась на свет горсть камней, покрытых выщербинами. Шэд осмотрел их, и, кажется, остался доволен их состоянием. По крайней мере, два из них он не стал убирать, а сунул себе в гриву, у самого затылка, где начиналась коса. Натянутые волосы вполне могли удержать пару небольших камней.
     Тем временем заказ принесли. Шэд сразу же затребовал стоимость и без вопросов расплатился за двоих, не желая терять время. Кидаться деньгами, может, было и не обязательно, но адреналин в крови требовал что-то делать, что угодно, лишь бы не бездействовать!
     — Он видел Марусю. Очевидно, она его тоже учуяла. Клянусь, как только мы прибудем в Эквестрию, я разрублю эту своенравную куклу на мелкие щепки и соберу нового голема, который не будет пытаться мне сопротивляться! Артист наверняка понял, зачем я смазал с него грим. Он знает, что мы знаем! Хейру дарующий, надо быстро поесть и линять на тракт, дальше! Может, если мы не будем создавать им проблем, то и они на нас не полезут.
     Шэд начал быстро, почти не жуя, хлебать какую-то принесённую баланду. Эх, не подавиться бы, на таких нервах-то...

     Плотный завтрак не смог задержать северян надолго. Даже несмотря на то, что обычно Шэд ел неспешно и с расстановкой, сейчас рассиживаться у него желания не было никакого. Правда, время на то, чтобы набить трубку, он всё равно нашёл, хоть и не стал, как обычно, выверять количество амфала в чаше и равномерность его забития. Дым пощекотал лёгкие, спустя секунду добравшись и до мозга, успокаивая, снимая лишнюю нервозность. Кайф.
     За дополнительную монетку официант действительно показал им чёрный ход таверны, причём при этом даже не удивившись. Видимо, посетители частенько им пользуются, чтобы, например, сбежать от разъярённых кредиторов или от внезапно объявившегося мужа красивой кобылки. Недлинный тёмный коридор вёл на небольшой дворик позади здания, так что северян точно не было видно с площади, где обосновались бродячие артисты.
     — Сейчас рассвет. Значит, восток там. — шаман ткнул копытом на солнце. Уж на такое простое заключение его хватило. — Соответственно, нам ровно туда и надо. Только как бы так найти именно выход на тракт... Ладно, всё равно нам в ту сторону, а там уже и у прохожих спросить можно. Маруся, за мной!
     Кукла не артачилась. Выходить на площадь Шэд не стал, предпочтя пробираться к восточной окраине поселения задними дворами других строений. Пару раз пришлось перелезать через заборы, благо они были сугубо символичными. Никто не хранил ничего ценного на задних дворах. Перебегая от здания к другому, шаман мельком кинул быстрый взгляд в промежуток между ними, на площадь. Сцена была уже пуста, хотя с момента окончания представления прошло от силы минут сорок. Быстро они!
     Шэд с недовольной мордой оглянулся на предыдущий забор. Если артистов нет на площади, то можно было и нормально пройтись, без этой дурацкой акробатики. Но они уже почти пришли. Спрашивать у аборигенов, где здесь выход на тракт, было бессмысленно — в этом месте ущелье было перекрыто частоколом, не слишком фундаментальным, но и не хлипким, предназначенным для защиты от того, что лезло с тракта. В частоколе были охраняемые ворота, возле которых сейчас стояла тележка с какими-то тюками и несколько уже знакомых поней. Циркачи. Один из жонглёров как раз смотрел в сторону города и заметил приблизившихся северян.
     — Эй! Путники! Вы через тракт? Айда вместе! Так надёжнее! — крикнул он, махнув копытом.
     Да что ж вы какие настырные?! Шэд раздражённо фыркнул дымом и пробормотал:
     — Да шоб тебя Зербо в подхвостье клюнул...

     Идея прикрыть Марусю тряпочкой была отличной, но несколько запоздалой. Её уже видели. Да, вблизи куклу разглядел только один из этой клоунской братии, но, в отличие от Маруси, они умели говорить. Да и во всяком случае, ни плаща, ни скатерти, ни хотя бы достаточно широкого полотенца у Шэда при себе не было.
     — Ничего нет. Всегда предпочитал держать её голой, чтобы сразу заметить, когда нужно менять туловище.
     Держать голой. Как звучит-то... Но Солер прав. Нужно не подавать виду и строить из себя недалёких бродяг. Может, прокатит. Шэд присмотрелся к приветствующему артисту и к морде акробатки, высунувшейся из-за повозки. Неровностей цвета шкуры отсюда видно не было. А тот тем временем продолжал:
     — Знамо куда, здесь проезд один всего, с него никуда и не денешься! Сквозь гряду только здесь пройти и можно. А за ней уже Эквестрия, тёплые и цивилизованные земли. Там наше умение тоже ценят, вот мы и кочуем туда-сюда, то здесь выступим, то там поням честным нервы пощекочем.
     Шэд снова фыркнул. О да, уж нервы пощекотать они шаману сумели, и не только выступлением, но и самой своей сутью. Хотя, если так задуматься... Ну допустим, это руны. Тогда Шэд ошибается, потому что артисты всё ещё живы. Следовательно, однозначно бояться их не стоит. Сначала надо разобраться. Если это не руны, то бояться их не стоит тем более. Выглядят они как классические бродячие шуты, только в гриме с головы до копыт. Чего-то подозрительного не делают. Так чего же шаман так струхнул?
     — Тракт змеиный — опасное местечко, если не знать, как идти. Там и живности злющей немеряно, и какой сюрприз другой найти как копыто намочить. — артист, отвлёкшийся на закрепление какого-то узла на повозке, вновь повернулся к северянам. — Так что держаться давайте вместе. Чем больше группа, тем больше бояться местные твари нас будут. А тропу без сюрпризов Нона знает. Она нас проведёт. Если хотите, Квинтий сказку про местные дороги расскажет, у него это знатно выходит, если ветра нет. Ветер все слова сдувает. Но если не хотите, он всё равно расскажет. Правильно говорю я, Квинтий?
     На оклик жонглёра откуда-то сбоку появился тот самый серый-рыжий единорог в шляпе.
     — Чего тебе там?... О. — он заметил троицу знакомых ему фигур. — Это вы! В попутчики, что ли, пойдёте? Это хорошо! Терций, ты всё закрепил?
     Жонглёр кивнул, похлопав копытом по тюку.
     — Отлично, ребята, выдвигаемся! Открывайте ворота! Давайте ходу, давайте, быстрее выйдем — быстрее придём! А поболтать в дороге успеете! Северяне, чего стоите, сейчас из перешейка выйдем, там ветром такую пелену снега может поднять, что телегу с трёх скачков не разглядишь! Ближе держитесь! Тягач, на хвост Ноны ориентир! Верёвок в этот раз нет, так что если кто потеряет всех их виду, начинает кричать! В этот сезон ветра быть не должно, но чем эти горы не шутят!
     Артисты Шэду не нравились. Но это не повод игнорировать действительно хороший шанс добраться до Эквестрии куда комфортнее, чем это было бы вдвоём.
     — Пойдём с ними? — негромко спросил шаман у товарища. — Если не показывать им спину, то может, и обойдётся? А с таким прикрытием дорога действительно будет проще.

     Ну да, Солер, в целом, прав. Деваться некуда. Шэд наспех выбил пепел из потухшей трубки и убрал её в куклу. В дороге курить не получится. Циркачи плавно начали движение к расщелине в горах, служившей выходом из города и началом Змеиного тракта. Пробурчав что-то утвердительное, шаман догнал повозку и пристроился в арьергард колонны.
     — А нам особо и не надо обороняться. За всё время нападали на нас от силы раз пять. Боится зверьё больших отрядов. Или они повозку за хищника крупного принимают, кто их, чудилок бессловесных, ведает. Вот на двоих вас напали бы, это как пить дать. А сейчас, когда нас с вами десятеро, они...
     Остаток болтовни Терция смазал порыв ветра. Караван вышел из расщелины, защищённой от горной погоды и теперь особо не поговоришь. Холод северянам неудобств не доставлял, да и по снегу бродить не впервой, но вот видимость, как и ожидалось, резко упала из-за поднятой снежной ряби. Не настолько, чтобы потерять из виду хвост впереди идущего, но силуэты тех, кто шёл во главе колонны, были еле различимы.
     — Мы на дороге! — перекрикивая ветер, огласил очевидное жонглёр. — Нона ведёт нас по коридору мимо ловушек, так что старайтесь ступать туда, где проехала повозка!
     Шэд попытался уловить отголоски рунических капканов на дороге, но ему такое не удалось. То ли среди ловушек не было рунных, то ли у него не получалось сконцентрироваться из-за прямо-таки почти сияющих рунной силой циркачей неподалёку.
     — А тракт этот швалью всякой заселили нариты! — молчать жонглёр не хотел, несмотря на необходимость повышать голос. — Они по пути этому бежали с материка! Некоторые поговаривают, что и тракт сам был ими проделан, мол скалы целые испепеляли, чтобы пройти! Но как думается мне, бред это! Не может магия жечь камень! Вот камнееды местные да, могут. Но не говорил никто, что нариты камнеедов перед собой гнали!
     Под рассказы о странных тварях и ловушках этих гор караван двигался вперёд и вперёд, всё удаляясь от более-менее цивилизованного городка. Шли они далеко не прямо на восток, зачастую их путь вилял, иногда некая Нона, что вела отряд, обходила опасные зоны, иногда сам проторенный тракт делал крюки. Шаман не пытался запомнить путь. Размеренный трёп, в который он изредка вставлял комментарии и вопросы, расслабил его, заставил думать, что всё-таки он опять зря переполошился и циркачи никакой опасности не несут.
    — А много их тут, призраков этих? — спросил Шэд, когда речь зашла о бесплотных духах холода, которых жонглёр ласково окрестил морозками. — Может, это потомки вендиго?
     — Может, и потомки. Только вопрос не в этом. А в том, поймаешь ли ты это!
     Терций резко повернулся, швыряя в шамана один из своих метательных ножей таким же дёрганым, неестественным движением, которое демонстрировал на сцене. Шэд оказался абсолютно к этому не готов, глупо отшатнувшись от летящего клинка назад, всего лишь отдаляя касание стали на долю секунды. Однако боли не было. С громким лязгом скрещенной стали кинжал был отбит ощетинившимся когтями копытом Маруси, моментально подскочившей к шаману. Что ж, может быть, этой кукле и не пора на переплавку.
     — Но если так оно и есть, то сейчас мы их привлечём. Потому что, кажется, я предал ваше доверие. Какой раздор!
     Повозка остановилась и из-за неё показались остальные циркачи, доставшие оружие. Семеро против троих, считая Марусю... Так себе расклад. Шаман извлёк из пазов на боку куклы свой молоток и приготовился отбиваться хотя бы им.
     — Маруся, не отходи далеко, защищай нас!
     Приказ "не отходить" мог ограничить тактические задумки куклы, которых у неё, вообще-то, быть не должно. Но если она что-то удумает, то проигнорировать приказ уж сумеет. Эх, давно надо с этим разобраться...
     — Простите, ребят, но нам не хватает ещё троих, а вы как раз подойдёте. — Шляпник, названный Квинтием, в телекинетической хватке удерживал массивный топор с сильно укороченной рукоятью. — Давайте так, вы не будете сопротивляться и спокойно пойдёте с нами и никто вас не будет убивать! Мастер улучшит вас! Вы отбросите оковы слабого понячьего тела! Ни один монстр вас даже поцарапать не сможет!
     Ветер со снегом изрядно подпортил грим всех циркачей, и теперь сквозь размытые пятна на шкуре проступали мерцающие голубоватым светом очертания рун. Рун, которые работать в таких комбинациях не должны. Шэд мало, что понял из этого узора чёрточек и завитушек, но одно он понял точно.
     — Вы жалкие рабы кукловода. Смерть для вас станет облегчением! Маруся, это плохие пони. Покусай их.

---Северные вершины--->>>

Прошло несколько дней с тех пор как два пони покинули неприветливую пещерку на вершине горы. На протяжении всего пути Ранз, так же как и его спутник, старался не задумываться о том, куда конкретно они идут и что будут делать достигнув хоть какого-то населенного пункта. Фламвиззн был прав, Мортариону, пони от звучания одного только имени которого эквестрийцы начинали дрожать от ужаса, совершенно нечего было делать в городах, однако... однако оба они понимали, совершенно без связи с цивилизацией им не выжить. К тому же, это было трудностью одного Ранза, а любопытный и непосредственный единорог легко отвалится от него на первом же перекрестке.
Флам был любопытен. Даже уставая за день, он успевал задать множество вопросов, на которые нарит дозировано, чтобы не вызывать подозрений, отвечал. Сам же старался лишний раз ничего не спрашивать... на самом деле просто не знал, в какие слова облечь такие вопросы как: "Какой сейчас год?", "Кто сейчас правит Эквестрией?", "Остались ли где-то еще города наритов?", "Что стало с беглецами из империи Лар?".  Пока он был не готов объяснять рыжему, что... слегка отстал от жизни... и немножко умер. Слижком уж не хотелось лишаться столь приятной компании.
Тем не менее, странная парочка наконец-то сумела спуститься с гор. Узкая тропка... точнее некое ее подобие привело путников на дно извилистого ущелья, такого глубокого, что неба почти не было видно меж возвышающихся над головами скал. Это была темная земля, Ранз почувствовал это сразу же как его копыта ступили на мерзлые камни ущелья. Темная энергия потекла по жилам, наполняя эфирную сущность колдуна Силой, отозвалась на само его присутствие, как родная мать, принявшая в объятья своего давно пропавшего сына. Как же это было приятно! Сейчас, безжизненные и безрадостные стены ущелья вместе с таящимися в расселинах монстрами и едва различимым потусторонним шепотом в тенях казались ему роднее и приветливее нежели королевские палаты. И только одна маленькая деталь портила общую картину, мешая наслаждаться жизнью в полной мере.
- Фламвиззн, - окликнул Ранз, неоуменно оглядываясь по сторонам. - Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве сейчас не должно быть лето?
Под копытами похрустывал снег, серые камни ущелья были покрыты слоем льда, а ветер выл где-то вверху, гоняя по извилистому тоннелю колючую снежную крошку.
Куда идти дальше было по-прежнему не ясно, однако на этот раз выбор состоял всего из двух вариантов, ограниченных стенами ущелья. И Ранз выбрал, почти не задумываясь.
Вскоре, наверное через час пути, до слуха донесся звук чужих голосов, а чуть позже показался и их источник - группа пони, то ли караванщики, то ли, судя по ярким одеждам, скоморохи. И... двое крупных мохнатых пони. Они собирались биться. Прямо сейчас, без оглядки на место и последствия. То ли мохнаые чем-то обидели цветастых, то ли наоборот - исход был один. Ранз буквально чувствовал, как тени зашевелились, чувствуя близкую резню, как дрогнули ресницы на незрячих глазах у чего-то жуткого, обитавшего в этом ущелье. И Мортарион совершенно не хотел знать, что будет, если оно пробудится.
- Держись сзади, - рыкнул он в сторону колдуна, быстрым шагом выдвигаясь вперед. К этим странным пони, от которых веяло непонятной, незнакомой колдуну магией. - Хейя, Светлые! - крикнул он так громко и уверенно как мог, чтобы перекричать ветер, чтобы у присутствующих не оказалось и тени сомнений в его словах. - Не стоит поить эту землю кровью.
Безоружный, неодетый, пыльный нарит со сбитыми копытами и торчащими от длительной голодовки ребрами - он все еще надеялся договориться. Договориться в чужой битве, которая началась без него и закончиться тоже должна была без него, но... что за приступ благородства?
Эти пони... Что с ними не так? - Ранз вглядывался в эквестрийцев и чувствовал какой-то странный диссонанс в их ауре, что-то неправильное, неестественное, что бывало только в нежити или... йерях. И от этого чувства шерсть на загривке невольно начинала щетиниться, а губы кривиться в недобром оскале.
Твою налево! Почему я не мог просто пройти мимо?

     Да, в ущелье, где толком не было света, зато было предостаточно злого ветра, воздух оказался куда холоднее, чем снаружи. А может быть, неподалёку было логово какого-нибудь ледяного зверя, как знать. Хотя во втором случае циркачи вряд ли пошли бы этим путём.
     — Ну почему, ну почему каждый раз одно и то же? Уж ты-то, кобыльего цвета, должен бы и понимать, что рунная магия это благо! Это ведь твой спутник, не так ли? — Терций не делал резких движений, просто стоял и нёс какой-то бред, на последних словах указав на Марусю. — Ты подарил силу куску дерева... Это ведь дерево? Но не хочешь принять её сам! Почему?
     А вот остальные циркачи не были такими дипломатичными. Марусе пришлось отбить ещё один летящий в её сторону клинок, а вокруг Солера начали формироваться сети какого-то заклятия, которое плели сестрицы-барабанщики. Повинуясь току магии, снег в воздухе вокруг северянина начал кружиться быстрее и мерцать, дезориентируя и мешая прицелиться хоть куда-то. Заклинание было очевидно маломощным, сёстры, похоже, решили по-быстрому нейтрализовать вражеского мага.
     — Хэйя, светлые!
     Окрик откуда-то со стороны отвлёк единственного пегаса в компании артистов и тот швырнул нож совсем не туда, куда хотел. Долго потом в снегу искать будет.
     — Всё стоит, очень стоит! — крикнул Шэд, который еле устоял на копытах, уворачиваясь от очередного чего-то метательного. —  Ты присмотрись, что это за создания, чёрненький! Это извращение самой жизни! Сарах лично бы их уничтожил, проходи он тут мимо!
     "Постойте-ка. Чёрненький. Единорог. Наритские земли. Хм..." — но додумать мысль шаману не дала натурально рычащая земнопони-акробатка, которая побежала вперёд, держа в зубах что-то вроде тяжёлого меча. За ней рванула и её напарница с шипастой булавой наперевес. — "Ай и ладно, всё потом, всё потом!"
     — Ох как, вас даже четверо! — с неподдельным приятным удивлением в голосе воскликнул всё так же стоявший на месте Терций. — Восхитительно. Тогда одного можно убрать!
     С глухим звуком сшиблись грудь в грудь Маруся и первая из акробаток, оружие циркачки с треском вонзилось в "лицо" куклы, оставив на её щеке глубокую щербину, но не затронув рун, которых на голове не было вовсе. Лезвия на копытах Маруси были далеко от тёплого тела... А вот длинный шип в грудной клетке как раз хорошо подходил к ситуации. С тихим вскриком акробатка оказалась пронзённой, как бабочка иголкой, но у неё хватило сил, чтобы с шипением оттолкнуть от себя куклу. К удивлению шамана, старавшегося держаться за спиной Маруси, у неё хватило сил даже поднять меч с земли. И взгляд её что-то никак не умирающий был...
     — Колоть бесполезно! Режьте кожу, нужно резать... — выкрикнув последнее "ать", Шэд швырнул куда-то в сторону единорогов камушек, который он спрятал в гриве перед выходом. — Руны! Резать, жечь, снимать кожу! Без рун они ничто!
     Камень, брошенный шаманом, взорвался волной огня, породив долгое эхо, ускакавшее дальше по ущелью. Взрыв сшиб колдунов с копыт и основательно проредил грим, да и шерсть на их телах, обнажая нелогичные, бессмысленные комбинации рун на шкурах. Как это вообще работало?
     — Да что ты говоришь, милашка! — донеслось откуда-то сбоку. В шамана прилетел здоровенный кусок скалы, брошенный рыжим шляпником. Шэд даже успел среагировать, подставить под удар свой молоток, но камень был слишком массивным, чтобы его отбить, и, вырвав молот из зубов шамана, он врезался в розовый бок вместе с этим самым молотком. Шэд, охнув, присел на задние копыта.
     — Впрочем, меньше слов. — Терций повернулся к новоприбывшим. — Добровольно с нами вы тоже не пойдёте? Ну и ладно.
     Руны на коже земнопони сверкнули холодным синим светом и он достал из снега рядом с собой длинную тонкую рапиру с затейливо украшенной рукоятью. Спустя миг свечение перекинулось и на оружие циркача. В его фанатичном взгляде мерцали синие искры. Вероятно, это лишь отражение света рун, а может, и свой свет магии циркача. Откуда у земнопони магия? Да тут уже удивляться даже не хочется.
     Повинуясь взмаху рапиры, из снега показались три ледяных шипа, длиной с клинок оружия Терция, и полетели вперёд, к новоприбывшим на поле брани, точно в их тела. А вслед за ними рванулся и сам Терций.

Светлые никогда не отличались дипломатичностью и миролюбием, по крайней мере те, с кем Ранзу до сих пор приходилось иметь дело. Вот и сейчас его более чем мирное предостережение о том, что сия проклятая земля может оказаться не в восторге от бойни было проигнорировано. Впрочем у яркого, как безвкусный бутон в шляпке у городской цветочницы, жеребчика были веские причины не сводить взгляда с размалеванных циркачей, на чьих шкурах переливались эфиром волшебные руны.
Ясно, в топку дипломатию!
- Назад! - рыкнул Мортарион в сторону спутника, принимая боевую позицию. Смешно и глупо смотрелся исхудавший и ощерившийся нарит без доспехов и оружия, вознамерившийся противостоять заклятому непонятным руническим волшебством жеребцу с сияющим клинком. Вот только глаза колдуна полыхнули ядовитой зеленью, да грива потянулась по ветру дымными протуберанцами. Или это просто обман зрения?
Ранз проигнорировал ледяной шип, летящий прямо ему в грудь, намереваясь просто пропустить сосульку сквозь почти утратившую материальность плоть. Сейчас он полностью сосредоточился на приближающемся заклинателе и с каждым мгновением, с каждым его шагом все крепче затягивалась пружина темного колдовства вокруг нарита. Земля охотно отзывалась на зов сына ночи, щедро делясь энергией, отчего чернокнижнику почти не требовалось концентрироваться, тем более, что эти чары смог бы сотворить даже будучи полностью ослепшим и оглохшим.
Шаг, второй, третий. Мерцает свет на волшебном клинке земного пони, громыхает рядом пламя, сбивая с ног размалеванных единорогов. Кричит что-то воитель, отмахиваясь от превосходящего противника. Ранз ждал, не сводя со своего врага пристального взгляда, а расстояние между ними стремительно сокращалось. Пять шагов - Мортарион приподнялся на дыбки, концентрируя мощь в своих копытах, тени за спиной ожили и заплясали, чуя зов. Четыре - вместе с ударом копыт о землю из промерзшей почвы перед несущимся в атаку жеребцом "выстрелил" сверкающий изумрудом частокол из острейших кристаллических игл. Три - тьма за плечами сгустилась и Ранз, доселе почти недвижимый, с текучей стремительностью метнулся вперед и вбок, стремясь оказаться за спиной проклятого. Сотканная из сгустившейся тени кристаллическая коса, сверкнув полированным лезвием, очертила в воздухе два полукруга: первый - снизу вверх - должен был вспороть противнику живот и вскрыть грудину; второй - по диагонали назад и вбок - лишить головы.
Светлые твари!

Похоже, что этот тракт действительно из тех мест, где хорошие вещи не случаются принципиально. Холодные горы с энтузиазмом подхватили отзвуки лязга стали, криков боли и взрыва, кое-где даже с верхушек скал скатилось несколько камней и с мокрым шлепком плюхнулся оземь шмат сырого снега. Сражавшиеся здесь тоже уже были сыроваты. С циркачей полностью слез грим, обнажая мерцающие руны на их телах.
     На претензию Солера о том, что во всём виновата Маруся, Шэд не ответил. Во-первых, когда из лёгких весь воздух выбил врезавшийся в бочину кусок камня, особо не поболтаешь, а во-вторых, шамана немного так отвлекла срочная необходимость как-то ответить на каменный "подарок", пока от того же однорогого козла не прилетела ещё парочка. Шаман подрагивающим от адреналина копытом достал второй взрывной камень из нычки и швырнул в сторону конферансье, с которого давным-давно сдуло шляпу.
     Вот только камень далеко не улетел. В воздухе его перехватило телекинетическое поле этого самого единорога и просто закинуло его назад, под ноги сидящему на земле розовому пони. Благо, что собственные руны Шэда подчинялись ему самому, а подрывать бомбу под собой он не хотел. Странное нежелание.
     Маруся же... Маруся стояла на месте, не двигаясь и словно бы вглядываясь своей дурацкой рожей в единорожиц-барабанщиц, которые уже поднялись на ноги, хорошенько подпалённые, но всё ещё живые. Они вдвоём плели какое-то заклятье, которое своими мерцающими голубыми нитями, того же цвета, как сияющие руны на телах циркачей, вцепилось в куклу. Стоявшая вплотную к серому голему земнопони тоже подключилась к этому странному ритуалу, магия пыталась опутать Марусю, а она не могла пошевелиться, вся её воля уходила на то, чтобы хотя бы не уйти к манящим врагам. Но руны на её теле медленно начинали наливаться всё тем же льдисто-голубым светом.
     Удар Солера же встретила не податливая плоть, а сталь булавы, которую рунная воительница успела подставить под атаку. Впрочем, ей всё равно досталось — сила удара оказалась такова, что шипастое навершие её собственной булавы впилось ей в ногу. Хотя кажется, болезненным ей это не показалось, с воплем ярости пони оттолкнула топор варвара и обрушила дробящий удар, попавший по щиту. Щит тоже не почувствовал боли.
     На пути летящих ледяных игл выросла стена тёмных кристаллов, отбившая две из них, но Терцию на это было начхать. Сосульки выиграли секунду времени, что от них и требовалось. Неожиданно твёрдо тонкая, казалось бы, рапира парировала удар боевой косы, а вот вторая атака тёмного единорога попала по телу жеребца, рассекая плоть. Из раны потекла кровь, показывая, что эти циркачи живые пони, как бы роховый шаман ни распинался о том, что это лишь марионетки.
     Не зря нарит предупреждал о том, что на проклятой земле лучше не творить непотребств. Пламя, направленное на рунного земнопони на полдороги вырвалось из-под ослабленного контроля зажмурившегося мага, но, как ни странно, не рассеялось, а напротив, взревело, принимая пониподобный облик. Высокая фигура кобылы, сотканная из пламени, возникла позади Терция и плавным, гибким, почти эротичным движением приобняла того сзади. Тот, отвлечённый сражением с Ранзом, не сразу понял, что происходит, но, видимо, с каждой сожжённой, уничтоженной руной способность игнорировать боль терялась и его морду перекашивала гримаса страдания.
     — На моё... Место встанут другие... — только и успел прохрипеть он, когда копыто огненного призрака прожгло его грудь насквозь. Отбросив груду палёной плоти, которая осталась от Терция, призрак торжествующе взвыл, взорвавшись ещё одной волной пламени. Огонь опалил тёмного единорога, хоть и большая часть его прошла мимо и сквозь полупризрачное тело. Однако на этом дух не развеялся, а направился к тому, с кем его что-то связывало, что-то, что казалось сильным и правильным. Огненный призрак подходил к своему создателю. Снег вокруг него таял, а воздух даже не дрожал, а бился в конвульсиях между жаром огня и холодом гор. Дух хотел силы! Привнести больше огня в эти ледяные земли! Сжечь дотла и снег и горы, и друзей и врагов! Ему требовалось лишь указание, куда направить свою силу. Ну а если указание покажется ему не слишком весомым аргументом... Он сам выберет цель.
     Пегас же, наблюдавший за боем с крыши повозки, понял, что подкрепление со стороны внезапно превратило захват пойманных в ловушку туристов в полноценную битву, в которой циркачи уже понесли первые потери. Теперь всех четверых требовалось захватить живыми, чтобы их стало нужное количество, чтобы Мастер осуществил задуманное. Но успех такой операции вдруг оказывался под вопросом. Если бы он умел бояться, наверное, летел бы уже куда подальше отсюда. Но нет, потраченные секунды дали слуге придумать, как развернуть ситуацию на поле боя в сторону циркачей. Пегас метнул последний нож куда-то в сторону появившегося духа огня и приготовился взлетать.

Азартный звон столкнувшихся лезвий наполнял душу пьянящей боевой радостью, тем самым неистовством, что, зарождаясь в груди, растекаетс япо телу нетерпеливым жаром. И ты бежишь, мчишься вперед, игнорируя боль, страх и опасность, рвешь врага на части, жжешь самыми сильными заклинаниями, не задумываясь, не щадя. Взмах, и коса не встретив на своем пути сопротивления, легко вспорола грудь и шею колдующего земнопони, лишь чудом не лишив того головы, а нарит дымным облаком скользнул в сторону, собираясь зайти со спины.
Планам его не суждено было сбыться, стоило нариту чуть сдвинуться с места, как огнистая вспышка ударила по глазам, опалила дымную шерсть, отчего на еще не утратившем материальность теле тут же вздулись болезненные волдыри. Мртарион взвыл, зло и глухо, и в этом вое азартный боевой клич смешался с озлобленным ревом Тени.
Противник, едва успев пробормотать что-то невнятное, умер буквально истаяв под копытами огненного духа. Однако! Ранз был куда худшего мнения о способностях Фламвизна. Что ж, тем лучше. Раз маг способен на такое, то ему не требуется постоянная защита, а потому чернокнижник счел допустимым оставить рыжего и размытой дымной фигурой метнуться туда, где тугой спиралью скручивался эфир, откликаясь на враждебную ворожбу, природа которой пока оставалась для единорога загадкой.
Первое правило битвы - первыми уничтожать магов. Мортарион не стал отходить от этой старой как мир истины и, практически полностью обернувшись дымным силуэтом, в несколько длинных прыжков достиг колдующих кобыл. Взвившись в небо он грозно крутанул косой, привлекая внимание к черному, как безлунная ночь лезвию и нанес один сильный и широкий удар. Но, коса по сути своей была не более чем отвлекающим маневром, ведь в планах у нарита было абсолютно иное. Теневой пони с потусторонним воем прыгнул к противницам, и в тот же миг, как его копыта коснулись тверди, земля ощетинилась сотней изумрудных кристаллических игл в рост пони каждая. Сверкающий частокол рядами разошелся вокруг дымного силуэта, разрывая плоть каждого, кто оказывался на его пути.
А меж тем в глубине души начинало зарождаться здоровое недоумение. Тень ворочалась, рычала и бесновалась, путая мысли, Тень злилась, Тень была голодна, но главной пищи ее - страха, она не получала. Будто этим странным руническим пони вовсе чужды были всякие эмоции.

     У циркачей явно что-то пошло не так. Хотели по-быстрому спеленать двоих северян — а получили удар двух магов в спину, лишились лидера и теперь рисковали и вовсе остаться в этих снегах полным составом. Численное преимущество всё ещё было на стороне бродячих артистов, но вот качества после смерти Терция им явно не хватало.
     И эта нехватка собрала ещё одну жертву — одна из акробаток, лишившись управлявшего её манёврами единорога, не справилась с управлением собственным исковерканным рунами телом. Итог закономерен. Впрочем, можно было считать, что погибла бедняга давным-давно, но сейчас она окончательно перестала шевелиться.
     Розовенький шаман свою последнюю бомбу, или, как он это называл, бабах-камень, планировал всё-таки швырнуть в назойливого единорога сбоку, но, как показывала многолетняя практика, планы Солера оказываются обычно эффективнее. Подобрав с земли булыжник, украшенный несколькими рунами, отправился в полёт в сторону охотника. Нет, шаман не решил его подорвать. Пока розовый не прикажет рунам перестать сдерживать пламя внутри камня, бабаха не будет. Жаль камушек, конечно, редко удаётся найти минерал, так удачно подходящий для хранения огненной силы. Ну и ладно, всё равно он старый. Скоро руны начнут разъедать сами себя, а так хоть жизни северянам спасёт, хоть какая-то польза.
     Те двое, что внезапно напали на циркачей, сфокусировались на их магах. Может быть, потому что сами были колдунами и знали, ЧТО может натворить хороший чародей, которому дадут нормально раскастоваться. Нарит, обратившись в дымное облако, словно это норма и такую фишку может провернуть любой, приблизился к двум колдуньям, что плели оковы подчинения издали. Замах косой угодил во взявшуюся из ниоткуда ледяную преграду, создав у Ранза ощущение, словно он от души саданул оружием по твёрдой скале. А вот снизу сестрицы-барабанщицы не защищались, и кристальные иглы, вырвавшиеся из-под земли, успешно пронзили каждую из них в нескольких местах. Но на такие повреждения рунические рабы не среагировали, а лишь перевели взгляд с серой шаманской куклы на новую угрозу. Нити подчиняющего заклятья распались тонкими обрывками, которые мерцающим пыльным облаком устремились к нариту, но ущерба дымной фигуре толком и не нанесли, лишь прилипли, как дурацкая паутина, прочная и мешающая колдовать и двигаться. Впрочем, кристальные шипы циркачкам тоже мешали, по крайней мере одной из них. Видимо, какие-то иглы задели её контролирующие руны, и теперь она начала всё-таки испытывать боль. Так что можно сказать, что стычка оказалась взаимно неприятной.
     И третью колдунью, не обременённую роговым отростком на лбу, но от того ничуть не страдающую, терзали сомнения — выйти из пламени, вырвавшегося из-под земли, или всё-таки продолжать перехватывать чужую рунную программу? Решение ей помог принять хорошо поставленный удар в морду справа, нанесённый деревянным копытом со стальными когтями. Лезвия разорвали шёку, обнажив окровавленные дёсны, и лишили акробатку одного глаза, но зато удар всё-таки вытолкнул её из-под потока огня, в котором теперь с устрашающим безразличием стояла Маруся, руны которой продолжали мерцать, но уже не льдисто-синей магией циркачей, а безвкусно-розовой... Нетрудно догадаться, чьей. Картину дополняло отсутствие у неё левой задней ноги, сустав которой физически не мог работать, как подобает, и держался лишь на магии рун и упрямстве шамана. Пламя съело часть рун, и нога осталась лежать в снегу.
     Шаман, почуявший возвращение контроля над полумеханической слугой, вскинул голову, чтобы оценить её положение на поле боя, и, мягко говоря, удивился — фигура куклы угадывалась в очередной вспышке пламени посреди снегов.
     — Маруся, ко мне! — крикнул Шэд, надеясь, что у куклы на сей раз не сыграет строптивость, и та подчинится. И действительно, Маруся с энтузиазмом выскочила из столба огня, вот только направление чуть попутала. Кукла рванулась добивать акробатку, но нарвалась на встречный удар магией. Вместе с впечатавшимся куда-то в шею Маруси мечом, на неё со всех сторон обрушился холод, от которого живой пони, наверное, подумал бы, что провалился на дно океана зимой, а затем бы быстро перестал думать. Но шаманская марионетка для такого была слишком бездумной, и холод её телу не навредил, а напротив, погасил часть пламени, успевшего ухватиться за деревянную плоть. И лишь лезвие меча повредило часть рун, нанесённых на основание шеи.
     Дух, овладевший фаерболом Фламвиззна, с радостью устремился на пегаса, и даже взлёт цели не помешал ему догнать обречённого циркача. На время потеряв форму пони, древний призрак этих мест окутал летуна ревущим пламенем, и спустя несколько секунд, в снег упало горящее тело, уже неспособное летать, кричать и жить — все руны с ео шкуры были стёрты огнём.
     Очередной вой призрака огласил окрестности, порождая эхо. Кое-где с гор скатилось несколько мелких камней, а неподалёку мокрой лепёшкой плюхнулся вниз пласт снега. Кажется, эфемерному созданию стоило бы быть потише. Вот только силы и на вой, и на пламя черпались не откуда-нибудь, а у призвавшего единорога. Вкупе с ранением, такая потеря сил уже начинала ощутимо сказываться на его состоянии, лежащему Фламвиззну хотелось прикрыть глаза, расслабиться и уже не дёргаться, а просто ждать развязки всего.
     Квинтий, весёлый конферансье, уж лишившийся и своих шляп, и грима, и половины союзников, осматривал поле боя уже как-то без веселья. За минуту циркачи превратились из охотников-загонщиков в жертву. Те, кого они так же ловили на переходе через тракт, над кем так долго корпел их создатель, улучшая рунами слабые тела, гибли, а все нападающие были целы. Так не пойдёт. Лучше погибнет он, но остальные вернутся к Мастеру.
     Руны на его шкуре засияли ярче, а температура воздуха вокруг стала стремительно падать. Квинтий быстро покрывался изморозью, но несмотря на это шагал к ближайшим врагам — двум изначальным жертвам. Дойти он не успел. Что-то внутри его изрытого рубцами рун тела сверкнуло, и целый пони моментально обратился в ледяную статую имени самого себя, попутно исторгнув из себя ТАКУЮ волну пробирающего до костей холода, что торкнуло даже устойчивых к морозу льехо, а до сих пор полулежащего на подбитом бедре Шэда и вовсе приморозило к земле.
     И казалось бы, на этом история конферансье окончена... Но ледяная статуя пошевелилась, медленно замахиваясь копытом на шамана.

Коса со с музыкальным гудением отскочила от ледяной стены, не причинив колдуньям никакого вреда, но Ранз и не рассчитывал, что грубый напор в лоб как-то поможет справиться с рунными рабами. И призванные кристаллы - порождение природной магии чернокнижника, появление которых никто не ждал, подобно кольям прошили изуродованные магическими символами тела.
КОбылы, словно и не заметив страшных ран на своих телах, прервали колдовство и переключились на новую угрозу . Тонкие эфирные нити, видимые разве что в магическом спектре, как живые, набросились на нарита, опутали его дымную плоть, подобно мерзкой липкой паутине. Мерзкое противное чувство чего-то липкого и тягучего, расползлось по всему телу. Нити эти, сковали дымную плоть, отчего дымное облако, в которое частично обратился нарит, стало похоже на ком черной ваты в веревочной авоське - не сдвинуться, не уползти.
С низким раздраженным рычанием Ранз рванулся в сторону, натянув не успевшие окрепнуть нити, и со слышимым ему одному эфирным звоном оборванного заклинания, вырвался из магической паутины. Раздражение и мерзкий комариный зуд мешали сосредоточиться. Позади вновь полыхнуло пламя, а следующий момент дохнуло смертным холодом, от которого даже у мертвого по дымной шкуре пробежала неприятная дрожь.
С этим надо кончать.
Заклинание, уже готовое сорваться с рога мертвеца так и осталось нереализованным. Ранз же, вновь ударил копытами, взывая к напитанной кровью тверди, и изумрудные иглы кристаллов, на которые насадились циркачки, начали стремительно расти, вверх и вширь, обрастая множеством ветвящихся отростков, рвущих шкуру и плоть, дробящих кости, деформировавших тела.
Внезапно в какофонию боя, в которой, несмотря на происходящее, словно отсутствовали эмоции багровой нитью вплелся страх. Перевитый острой свежей болью, кою может испытывать лишь существо ни разу не познавшее серьезных ран, он впился в мозг, подпитывая темные животные инстинкты, наполняя душу блаженной яростью зверя и... голодом.
Ранз отскочил от возможно еще живых магичек и резко обернулся к источнику столь желанной Тени эмоции. Но...
Флам?
Рыжий колдун, завалившись на бок, скорчился в снегу, источая волны боли и страха, на смену которым, подпитывающим нежить, приходила апатия.
Твою мать!
Ранз дымным облаком метнулся к упавшему товарищу и, полностью восстановив материальность, встал над ним, частично закрыв своим телом. Сейчас он отчетливо видел, как колдуна стремительно покидает магия, а вместе с ними и силы, так нужные сейчас для того, чтобы выжить.
- Прерывай контакт! - рявкнул нарит прямо в ухо своему товарищу. - Быстро! Развоплощай духа, вырубишься!