[NIC]Саволла[/NIC][STA]Кто хотел увидеть вуду?[/STA][AVA]https://i.imgur.com/j2tTPMh.png[/AVA]
    Когда путь твой пролегает под деревьями или около крыш, иногда случается так, что на тебя что-то падает. Или не просто "падает", а валится с размаху всем весом, прижимая к земле, ломая кости и не давая уползти. Это если валится крыша, например. Сегодня над собравшимися около палаток не было ни деревьев, ни скал, ни крыш, однако, что-то мелкое сверху таки упало и больно щёлкнуло Пиробласта по носу.
    Это оказалась монетка. В небесах над ними не было никого, кто мог бы её бросить, провинциалы вдали были слишком заняты обсуждением того, кто пойдёт и что выскажет в морды и кирину, и придуркам, которые о чём-то с ним болтают, и пегаске, которую тут же назначили, если выражаться без ругани, не слишком разборчивой в жеребцах спутницей этого самого кирина.
    Монетка была неправильной. Вместо достоинства и монаршего профиля, на ней была весьма искусно выгравирована цифра 6, а с другой стороны, словно в противовес, грубо и топорно была нацарапана лыбящаяся рожица-смайлик.
    — Ай-ай-ай... — подала голос Саволла, но только вот голос этот принадлежал не ей. Единорожка с полосками стремительно меняла свой окрас: полосы росли, переползали с ног на всё её тело, распространились до самого носа.
    — Как нехорошо, молодой чудовищ, — сообщила она, глядя изменившими цвет глазами на кирина. — Пугать бедных маленьких пони описаниями хищничества. Умом-то своим умственным работать надо, умозаключать, рядом с кем что можно произносить! А когда рядом кобылка, можно и придержать язык за зубами! Хм... Не забрать ли мне за это твой язык? Обойдёшься своими надписями, а моя дочь из него сделает хороший такой амулет, который сойдёт за компенсацию потерпевшей.
    Саволла повернулась к Абигайл. Полосы на её шкуре перестали расти и теперь только иногда лениво ползали туда-сюда. Остальные наёмники на происходящее среагировать толком не успели, только сделали по шагу назад да пялились с непониманием. Даже Зиврон соизволил оторвать взгляд своего глаза от горизонта и жадно вглядывался в метаморфозу Саволлы.
    — Но это будет не так. Нет-нет, это ничему не научит, — единорожка, соглашаясь сама с собой, кивнула и тихо хихикнула. — Вы же собрались в вотчину темноты и старой магии, да? Да... Тёмные умели лечить. Специфично, ненормально, да-а! Но умели. Я наложу на тебя, юный монстрик, проклятьице. Светлое.
    Рог Саволлы вспыхнул зелёной искрой и рядом с ней из ниоткуда возникла клетка. Отнюдь не железная, прутьями в ней служили длинные тонкие зубы, похожие на рыбьи. А в клетке извивался червяк. Он ощупывал свою ловушку, лизал, как язык, розовым телом, чужие зубы, но не мог нащупать выхода.
    А Элголот вдруг ощутил прикосновение сильной, очень сильной и не менее безумной магии к себе, а затем — вкус чужих зубов, которые нащупывал его язык. Открыв рот, кирин мог бы убедиться, что его собственный язык всё ещё на месте, но постоянно пытается извиваться, и теперь, чтобы что-то сказать, потребуется приложить хорошее такое усилие.
    — А урок будет прост. Вы все. Вы урок. Тебе, чудовищ, нужно их не сожрать и не отпугнуть. Отойдут они на... Ну, скажем, на километр — клетка сломается и прощай, дар речи. Умрут они — даже если и не по твоей вине, прощай, дар речи. Но тебе сегодня очень везёт! Они как раз идут в место, где когда-то умели снимать светлые проклятия. Ну, может быть, не все они туда идут, но теперь это вопрос твоей личной харизмы. И того, насколько желает юная светлая, — Саволла снова обратила взор на пегаску, — помочь своему новому знакомцу. Хотя сейчас время такое, верных друзей днём с огнём, вечером разогнём. А мне пора. Чудите побольше, поменьше серьёзности — глядишь, ещё увидимся!
    С последним словом шкура единорожки пришла в изначальное состояние, все полоски отклеились от неё и упали на траву чёрными ленточками, остались только те, которые там были изначально. Саволла зажмурилась, покачнулась, словно сейчас рухнет в обморок, но устояла. Спустя пару секунд открыла глаза, узрела перед собой зубовную клетку с червяком, неприязненно поморщилась и приподняла бровь.
    — Это ещё что... Что случилось?
    И только со стороны Аиши тихим матом прозвучал ответ:
    — Это просто отличный, лягать тебя, вопрос, Саволла.

Пузырек алых чернил уже подошел к концу. Совсем не страшно, Элголот имел их преизрядный запас и мог позволить себе парой глотков осушить цинковую чернильницу. Переборщил, наверное. Первое время вкус на яростно извивающимся языке похож на вишневую настойку, но дальше по глотке скатывается лишь холодная горечь алхимической отравы, ударяя в голову и заставляя пару раз потрясенно моргнуть. «Багровый циник» - те самые алые чернила – был интересным пойлом, бурей кровавой взвеси, отзвуком шторма, порывом ветра, что подхватывал малейшую мысль, проблеск идеи, раздувая ее до абсурдно невероятных масштабов. Очень помогал или мешал обдумывать разные вещи. Все зависело от твоей сноровки.
Каирн богов не любил. Хотя не совсем верно, «Богов!» - обязательно с большой буквы и придыханием. Обидятся еще. Не любил совершенно обыденно и просто, не как некоторые культисты и фанатики, скорее, как маленький ребенок, не любящий вареной моркови. Он же не пытается уничтожить все сорта моркови в мире и устранить среди разумных рас сам процесс варки. Просто старается избегать блюд с этой отвратительной морковью, а в крайнем случае втихаря прятать отвратительный ражий плод. Именно «ражий», рыжая морковь, а тем паче оранжевая не настолько отвратительная. Наверное. Может и нет.
Но… Зербо не морковка – прятать неловко.
Не любовь эта, по всей видимости, проистекала из отсутствия понимания. Вирд вообще с большим сомнением относился ко всем чрезмерно могучим существам, из-за порядка этим могуществом чрезмерно и субъективно пользоваться. Как обоюдоострый меч. Это сравнение всегда приход в голову, когда речь заходит о чем-то, что может навредить и тебе. В особенности тебе. Пусть в жизни это и не должно работать, если конечно ты не начинаешь бить сначала врага, потом себя, потом снова врагам, а затем… Если ты конечно не слишком туп. Тогда да – все работает.
Божественный паяц, видимо, посчитал его так же тупым и решил научить уму-разуму. Мера притянутая за уши и Элголот бы и сам кого-нибудь сейчас за эти самые уши потянул. Бог наверняка просмотрел всю его жизнь, тщательно оберегаемую память, продумал ситуацию на восемь тысяч двадцать девять ходов вперед и поступил именно так, а не иначе. А не потому что без царя в голове. Хотя… Самодуров кирин не любил. Конкуренция-с. Каков ученик, таков и учитель?
Эта мысль несколько отрезвила задумчивого кирина, помогая прогнать наркотическую дымку и остановить беспорядочный бег мыслей. Информации, материала, было более чем достаточно и именно поэтому ей стоит всерьез заняться. То есть ему предлагают… Учиться? Не ставят в сложные ситуации, а просто насильно впихивая его путь познания новую цель? Учиться? И чему, поведению в обществе, социальной грации? Манерам, может быть? Смех один. Более явным вариантом виделась нужда обучить его работе в группе, показать ценность чужих жизней, даже если эти жизни ничего из себя не представляют любопытного для кирина? При этом ультиматумом к этой самой учебе ставя… это.
Подошедший ближе полукровка даже пару раз с сомнением тронул лапой костяные прутья, что при его касании с угрожающим треском прогнулись. Забавно. Элголот даже на секунду задумался, так ли важна его способность речи на самом деле? Это отрезало возможность творить вербальные чары, осложняло коммуникацию с неграмотными и… все? Вероятно да. Кирин не любил говорить сам по себе, пользуясь голосом для выражения собственных мыслей. Скорее по привычке, чем настоящей нужде. И при всем при этом потеря голоса была событием разве что неприятным, но совершенно не критичным. Возможно именно это отражало мелкую важность «урока», который по каким-то причинам Хозяин Костей счел правильным? Тогда уж гораздо более интересным и любопытным была сама клетка и связывающая их вместе магия, чем вся эта ситуация в целом.
Высунуть язык труда не составило. Багровый и фиолетовый от выпиваемых чернил, он был длиннее, чем у пони и явно относился к драконьей части крови Элголота. Как не трудно было и следить за его движением, скашивая глаза то на язык, то на движение червя в клетке из костей. Симпатическая магия, древнейшие чары, что и по сей день остаются крайне могучими. Магия подобия, связи и схожести. Это было понятным, стоило лишь проследить за движением червя и обратит внимание на привкус кости на собственном языке. Чары, на подобии тех, что окутывали тряпичную игрушку в волосах Саволлы - вблизи узнать магический фетиш труда не составляло даже без взгляда на мистический план, благо кирин и сам ими пользовался.
Элголот неспешно извлек из-за правого уха писчее перо и, окунув его в фиолетовые чернила, быстро написал на протянутой в сторону единорожки лапе.
«Стала вместилищем для бога-игрока. Поздравления»
И кирин скупо кивнул, то ли придавая весомости написанному, то ли заменяя тем самым не поставленную точку. Кончик пера с остатками чернил как-то незаметно оказался во рту. Язык бы теперь не поцарапать.
Фигура полукровки покачнулась и припала к земле, в то время как его лапы быстро-быстро уродовали землю, вырывая неглубокую ямку под нижней частью клетки. Так, чтобы она начала заваливаться прямо на подставленную когтистую ладонь. Секунда – и клетка уже лежит на ней, потрескивая под собственным весом. Какая досада. Вернув узилищу для червя устойчивое положение Элголот с любопытством продолжил изыскания. Какая малость – потеря дара речи по сравнению с его любопытсвом!
А к слову… Вирд замер, подняв лапу грифины в воздух и собираясь тыкнуть ею в клеть. Сопротивление, даже и будь оно, осталось незамеченным. Речь Зербо шла исключительно про его язык, так что… Полукровка, кратко воспользовавшись лапой Аиши и убедившись, что для остальных клетка не настолько хрупка, спокойно уселся спиной ко всей остальной ватаге и протяжно издал басовитое:
- Оум-м-м-м-м-м… - связки, горло и губы никто не мешал ему использовать, разве что хаотичные движение червя-языка вносили свои небольшие нотки. Кирин даже попытался несколько раз издать нецензурную хулу в неопределенный адрес, но так в этом и не преуспел. Какая досада. В письменном виде матерная речь значительно уступало своему вербальному аналогу. Экспрессии не хватает, вероятно.
Кирин снова задумался, ложась рядом с клеткой и тут же подскакивая обратно. Любопытство приносило живость и энергию его скучающему уму, что быстро передавалось и на физические действия. Поразительная бодрость и острота восприятия – гости невероятно редкие для Элголота. Память его делала кульбиты, а и без того грязные когти выводили в письменном виде репродукцию слов бога. Будет с него. Хватит теперь и маленькой буквы. Симпатические чары вязали не только Каирна, но похоже и всю «Змеиную Лапу». Или не только ее. Если жизни наемников – любопытно, относится ли к ним и их наниматель? – дают клетке жизнь и прочность, то к чему была упомянута «юная светлая»? Если урок должен был стать только его, к чему подвергать опасности молодую кобылку-пегаса? Откуда уверенность, что кровожадный и тупой кирин – иных в этом мире по мнению всех не-киринов и не бывает – не вспылит и не решит разом закончить это странное испытание? Пусть и так, к чему ставить на кон жизнь ребенка? Какой же…
«Идиотизм.»
Вывел на прощание кирин огромную надпись вокруг клетки, и мелко потрусил к выглядывающей из палатки серой мордашки с яркими глазами. Нужно было проверить ее место в магии бога-шута и то, насколько сильно он переоценил ее испуг. При всем при этом, что Каирн не показывал агрессии. Занятно. Где интересно были боги, когда он со сломанными ребрами трясся на чердаке материнского дома, спасаясь от собственного страха и пьяной ярости пары забулдыг? Хороший вопрос. Жаль, что все жрецы, которые его слышали отговаривались недостатком веры у полукровки. А Абигейл, видимо, первосвященник бога-игрока и держит в копытах сеть игорных домов. Не равная нулю вероятность.
«Идиотизм.»
Вспыхнула коротким фиолетовым светом надпись, после того как полукровка отмахнулся в ее сторону лихо скрученной из когтей фигурой. Это не было гневом или даже вспышкой раздражения, Элголот был размерен и спокоен, насколько бодрость и живость отмеряла ему меру спокойствия… Просто не понимал. В этом был свой смысл, наука ценить окружающих – урок, не отнимающий у Вирда ничего существенного и способный во время «учебы» стоить жизни остальным, но… могло ли это научить его? Элголот сомневался, но в своих сомнениях оставлял место для любой случайности.
Спрятаться в палатку девочке он не дал. Просто быстро приветственно взмахнул грязной лапой и задумчиво уставился на них. На лапы и Абигейл, то есть. Он было хотел объяснится, написать короткую надпись на перемотанных бинтами предплечьях, но брать грязными лапами перо не хотелось. Как и этими самыми лапами хватать пегаску и тащить ее к клетке, прямо на надпись «Идиотизм». Не хотелось.
Наверное это выглядело странно. Лот тяжело вздохнул, строго взглянул на кобылку и, нагнувшись, схватил ее ртом за загривок. Аккуратно, почти нежно, как взрослые кошки переносят своих котят. Вирд и сам некоторое время, в далеком детстве, не без удовольствия причислял себя к роду кошачьих и был вполне доволен данным моментом, с особым тщанием сохраняя его в собственной памяти. Еще бы так не саднил прикушенный зубами язык – дабы тот не трепыхался и не пытался обслюнявить чужую шерсть – все совсем было бы хорошо.
Донес он кобылку-котенка довольно быстро, предпочитая не растягивать сомнительной адекватности момент. Усадил ее возле надписи и клетки, педантично вытер бинтами на руках чужую холку и даже уложил на плоский нос-полочку собственную деревянную расческу. Кирин ею все одно никогда не пользовался, находя всегда более интересные и любопытные для себя занятия, хотя и в своей педантичной вредности всегда с собой брал.
Не самая чудовищная странность за сегодняшний день. Того гляди, ражий, как злокозненная морковь, единорог окажется богом жизни, а грифина прародителем наритов. Это было бы ужасно. Но не удивительно.

[NIC]Саволла[/NIC][STA]Кто хотел увидеть вуду?[/STA][AVA]https://i.imgur.com/z8zVC8U.png[/AVA]
    Собравшись что-то ответить, Саволла открыла было рот, но скривилась и сильно закашлявшись, едва не вернула назад вчерашний ужин. Кажется, вмешательство повелителя не прошло для единорожки совсем уж без последствий. Ещё раз прокашлявшись и сплюнув на землю, Саволла всё-таки ответила:
    — Да офонареть как круто, да... Ещё б он поосторожнее был... Кха-ха... И предупреждал хотя бы. Цены б такому "родству" не было.
    Она саркастично выделила слово "родство", показывая, что биологически Владыка Трактиров с её матушкой дел не имел. Здесь что-то сложнее, и просто так выдавать, что именно, полузебра не хотела, вместо разговора принявшись разминать копыта, потягиваясь и оттопыривая различные части своего тела, пока от этого занятия её не отвлекла сунутая под нос лапа.
    — Да какие поздравления, ляг... — она осеклась. — Не знай я, что ты тут пострадавший, сказала б я тебе, куда их сунуть, да как-то неловко выйдет тогда. Что он вообще учудил-то? Ты онемел?
    Собрав конечности в кучу, Саволла насупилась. Снова одно и то же. Чего не любила она в этих явлениях отца народу, так это последующего общения с теми, кто это видел. В особо запущенных случаях приходилось даже оставлять отряд до конца текущего задания, но пока что на неё никто с вилами не кидался.
    — Стоп-стоп, я уже не он! Девочка, давай сразу условимся, что лично я тут ни при чём, — огрызнулась полузебра в сторону Абигейл. — Я только рада была бы, если б он меня не трогал. Тебя тоже задело? Уж не обессудь, извинений от такого шебутного бога ты вряд ли добьёшься. Но он просто так обычно ничего не делает... Мудрость-не мудрость, тут не знаю, но смысл в его выходках есть. Просто он не всегда виден на первый взгляд. Сейчас он связал нас, завтра уронит дерево на какую-нибудь повозку, а немота Каирна убережёт его от лишних язвительных реплик, и вот так, по капле, он выстроит ручей событий, которые ему нужны. А мы с этим поделать не можем ничего! Так что не злись. Храбрость высказать богу в морду такое — это хорошо, но переходить грань безрассудства не стоит.
    Саволла оглядела себя, проверяя, ничего ли не исчезло и не добавилось ли после визита покровителя. Мало ли.
    — Да и обычно он защищает меня, а не кого-то там. Ему как правило начхать на всё, хоть ругайся, хоть убивай. Вы явно особенные, ребята, права голова. Осталось понять, в чём именно ваша особенность... И да, Пиро, — она ткнула копытом в монетку, ранее стукнувшую его по носу. — Подобрал бы. Такими штуковинами не разбрасываются. Ну кроме него. Он разбрасывается. Голова?
    Саволла обратилась к Аише.
    — Какой расклад? Что поменялось?
    Грифина до сего момента стояла в каком-то оцепенении, раскрытыми глазами поглощая происходящее. Что, кто, куда и насколько. Только теперь она позволила себе моргнуть, как-то резко вдохнула-выдохнула и начала раздавать указания.
    — Идём в Гринвуд, как и задумывали. Я не прочь, если к нам присоединятся воин и разведчица. Они сами, я полагаю, тоже не против. Ветреный сказал правду, мы идём в места тёмные. И если он не соврал со светлой природой проклятия, то действительно там можно будет найти что-то лечебное.
    — Не соврал. Это видно, — не глядя ни на кого, заявил одноглазый Зиврон. — Мы все повязаны. Разойдёмся — абзац мальчишке.
    — Вот. Пиро, последнее слово, конечно, твоё. Но запретить кому-то идти той же дорогой, что и мы, можно разве что, крепкой ссорой, а то и дракой. Я рекомендую принять попутчиков.

Это было странным ощущением. Челюсти с силой сжимались, непроизвольно поигрывая желваками, сердце пропускало удар или наоборот суматошно пыталось ускорить бег. Чувство, которое вся необъятная память кирина не могла определить или узнать, порхало где-то в груди, будто распирая собой клеть ребер и ища выхода. Элголот боролся с ним. Пытался зажать, выдавить из себя вместе с мешающими думать мыслями, но так и не мог заставить себя перестать улыбаться. Коротко, скупо, почти незаметно – зажатые лицевые мышцы, кажется, вообще не совсем понимали, что от них хотят. Но улыбался.
Вирд все еще был живым, не смотря на все свои попытки вытравить из себя все мешающее и излишнее, стать стихией с проблесками разума, а не оставаться существом, зависящим от прихотей своего тела. Мечта - мечта несбыточная, покуда бьется сердце, а способ вырвать себя из эмоционального, чувственного, круга все еще не известен. И пока ситуация оставалась таковой, кирин не считал чем-то возмутительным… Отдать должное впечатлившим его разумным. Разумной. Всего одной.
Левая лапа замерла почти перед самым носом Абигейл, а перо в привычной манере вывело аккуратные строки слов.
«Благодарю, храброе сердце. За то, что стала первой, кто заступился.» - было ли это заслуженным? Полукровка сам старался отвадить от себя мнения и чувства окружающих, сделаться блеклым и незаметным для их внимания, отпугнуть, если требовалось. Трудно было сопереживать подобному существу, очень трудно. И тем сильнее восхищал гиганта этот чистый и прямой порыв маленькой пони. Память об этом моменте стоила любых угроз потери речи, всецело стоила. Но об этом кирин уже не писал.
Назвавшегося Каирном нельзя было назвать плохим слушателем. Кого угодно, но не его. Не смотря на внутреннюю борьбу с неожиданным вторженцем кирин слушал и запоминал. Само сказанное не было особо интересным, благо попытки обрядить все в изящное кружево слов со стороны ражего единорога были хоть сколько-то любопытными м заслуживающими внимания. Он уже был уверен, что придется идти вместе с «Лапой» куда бы они не отправились – совсем небольшое неудобство по сравнению с потерей дара речи. Приоритеты. А потому, следовало прояснить некоторые моменты.
Кирин выудил из своей сумки несколько свернутых в трубу листков бумаги и уложил их прямо на землю, начиная писать… ответ? Резюме? Писал, как ни странно не глядя, рассматривая окрестности и самих «собеседников», лишь изредка косясь на ровные ряды фиолетовых букв.
«Радиус в километр. Не оставляет добровольческих начал. Не держу зла. Дар речи безразличен тому, кто его не ценит. Потеря нежелательна. Не более. Проще – отправится вместе. Проще – получать травмы и раны, оберегая ваши жизни. В перспективе. Гарант целостности клетки. Пустяки.»
Кирин на секунду замер, по новой обмакивая перо в чернила и отчерчивая написанное короткой линией. Глаза его на сей раз скосились на сидящую под ним пегаску. Живым навесом кирин еще не был. Интересный опыт.
«Абигейл. Подвергается опасности. Или будет. Дар речи по сравнению с жизнью – глупость. Даже чужой. Пустяк. Готов расстаться. Если решит избегнуть риска. Буду защищать. Если пойдет.»
Мужчина отвлекся, разминая кисть и с интересом наблюдая за севшей на ближайшее дерево птицей. Так он просидел еще некоторое время, рассеянно осматриваясь вокруг и постукивая кончиком пера по чернильнице на своей груди. Потом, неожиданно отмерев, отложил исписанный крупным почерком лист в сторону и принялся писать наново. На сей раз – куда медленнее.
«Каирн. Семьдесят лет. Могу лечить – лекарское дело, алхимия, вспомогательное целительство. Могу калечить – магия жеста, руны, алхимия. Не только так. Ломаю кости. Рву плоть. Живые – очень хрупкие. Наемничал. Приказы не обсуждаются. В свободное время поступаю, как считаю нужным. Куда бы не шли – не претендую на долю. Интересуют только знания. Опыт.
Опыт немоты – тоже любопытен.»
И закончив свои труды в эпистолярном жанре – шутка, смешная – кирин спокойно отложил лист в сторону, облизывая кончик пера и закладывая его обратно за ухо. В конечном итоге рассказать о своих возможностях, пусть и кратко, всегда стоит. В среде наемников дело простое и привычное, секретов же он никаких не раскрывает. А при путешествии в сам Вечнодикий любая малость может оказаться ключевой и важной.
Элголот и рад бы думать, что отправляются они на легкую прогулку с большими профессионалами, но… Это было бы ложью. В обоих случаях?

[NIC]Аиша[/NIC][STA]Голова змеи[/STA][AVA]https://image.prntscr.com/image/GY4QZp7ISVOnoaAPO-4Cmg.png[/AVA]
    Аиша действительно весьма спокойно отнеслась к кирину, который решил её полапать. Не потому что верила ему — уж она-то знала, что от этих, которые "с огоньком", можно ждать чего угодно. Она скорее верила себе. Сравнивая риск от такого "близкого" взаимодействия с возможной ссорой в случае, если бы грифина начала бы отбиваться — она выбрала рискнуть. Всё-таки обстоятельства (или воля Зербо) пока ставят их на одну сторону.
    На письмена по шкуре Аиша покосилась с сомнением. Очень уж медленно. Понятно, что пони с их копытами жестовый язык использовали нечасто, предпочитая действительно письменное общение. Но когти кирина-то! Сам Зербо велел пальцекрутить!
    — Лекарь? Это хорошо. Поговори потом с Саволлой, у нас лечит она. Вам нужно будет договориться... Э-э-э... Дописаться... В общем, скоординироваться и друг другу не мешать. Жесты это отлично. Надо будет ещё договориться... Тьфу. Короче, условиться о жестах в бою. Писать — слишком долго. Наёмничал это хорошо. Долю не хочу — это бла-бла-бла. Обсудим. А знания будут. В тёмных руинах чего только нет.
    На пегаску воинственная Аиша смотрела со скепсисом, но без неприязни. У всех есть талант. Рисование так рисование. Никогда не знаешь, где тебе повезёт. А тихой эта пегаска быть явно умеет. Да и моральный стержень у неё всё-таки есть. Хотя, конечно, её сильные стороны нужно будет постараться вытащить на свет... Будем посмотреть, как говаривал один её знакомый пегас. Но начать стоит действительно с разведки. С Там-Тамом. Хотя воплей будет, конечно...
    — Да, мы обречены пройти через Гринвуд. Границу леса лучше пересекать именно там, — Аиша подтвердила слова, сказанные Пиробластом. — Там во время привала Зиврон должен отдать в замке Виндавудов кому-нибудь их заказ, нам нужно будет поспрашивать, как в последнее время вёл себя лес, и в это время каждый сможет сделать то, что хочет. Поспать там, еды купить, в трактире кого подцепить, прочее бла-бла-бла... На месте решим.
    Аиша покрутила лапой туда-сюда, удостоверяясь, что сочленения доспеха не сдвинулись куда не надо и всё ещё свободно ходят в пазах. Всё-таки, эти сложные латы обошлись ей в немаленькую услугу, за деньги кузнец их продавать отказался напрочь. Но оно того стоило. Каждой минуты, проведённой в мокрой и грязной яме в засаде. Прочные, с составными сочленениями, позволяющими двигаться почти так же свободно, как в кожанке, они имели недостатком только тяжесть. Но это с успехом компенсировалось мышечным каркасом грифины. Как знать, может, кто-то, увидев её без брони, сможет оценить её комплекцию.
    — Тогда если ни у кого нет каких-то особенных требований или заявлений, выдвигаемся. Чётких сроков у нас, конечно, нет, но и медлить без причины это не дело.
    Наёмники начали подбирать сумки, которые побросали наземь, когда ситуация стала тревожной. При виде этого компашка других отдыхающих, которая уже собралась и направилась в сторону Балтимэйра от греха подальше (а точнее, от этих ненормальных подальше), разразилась несколькими испуганными репликами и ускорилась. Расслабились они только когда поняли, что "Змеиная лапа" с товарищами направляется отнюдь не по их следам.
    — Ну хотя бы цвет распространённый, — непонятной фразой начала реплику полосатая единорожка, обращаясь к Пиробласту, словно ничего и не случилось. — Так вот, фетиш я могу отдать тебе после всего. А там уж либо распустишь на ниточки, либо сохранишь для личных целей.
    К Элголоту с Абигайл же подошёл мелкий субтильный пони, скрывающийся под плащом. Когда он приблизился достаточно, стала ясна его тяга к "пряткам" — это был фестрал. Жёлтые глаза, кисточки на ушах, клыкастая ухмылка — не слишком привлекательная внешность для эквестрийца. Хотя кому как, конечно.
    — Говорят, химичить можешь? — он в лоб спросил у кирина то, что его волновало. Там-Там не любил словесные кружева. — Как насчёт ядов? Нужно что-то цепкое. Сила не шибко важна, главное, чтобы из ранки с кровью не вытекал. Сварганишь? В Гринвуде, если до Милки достучимся, то даже лаборатория будет. У её братца найдутся почти любые инструменты, а у нас сейчас есть то, что нужно ему.
    Вдруг отвлёкшись от реплики, фестрал повернулся к Абигайл и подмигнул ей.
    — А с тобой мы полетим стучаться. Тихо и незаметно, посредь бела дня, когда никто не ждёт! Посмотрим, как ты умеешь не палиться. Да! Я же не представился. Меня зовут Там-Там.

Не перехватить горло слишком близко подошедшему фестралу оказалось неожиданно легко. Только и требовалось, что коротко качнуть головой, прогоняя вспышку раздражения и вместе с тем соглашаясь с предложением Там-Тама. То ли багровые чернила оказались не настолько крепкими, как помнил кирин – что уже нонсенс – то ли сам Элголот успел пообвыкнуться с их «послевкусием». Так или иначе, повод задуматься об этом был небольшим. Сварит он отраву, пусть это и не было его прямым профилем. Вероятно, следовало спросить жеребца, не подойдет ли нечто просто токсичное для обычных пони, но бешено пляшущий во рту язык на корню отсекал возможность устной речи. А на ходу писать не удобно. Какая жалость.
С каким наслаждением кирин отмалчивался! Вынужденное молчание было услугой и услугой весомой. Даже сейчас, по пустяковому, казалось бы, поводу, полукровке пришлось бы говорить. Соглашаться. Задавать уточняющие вопросы. Десяток-другой слов в лучшем случае – но их отсутствие будто смахнуло с его серой шкуры толстый слой грязи, или вылечило давно сломанные ребра, позволяя свободно дышать. И не замечаешь этого, пока все на месте, а неожиданная пропажа тут же оборачивается исцеляющим бальзамом. И погода не такая скверная, оказывается, и от ближайших зарослей доносится приятный запах леса, и хвост Аиши так забавно покачивается при ходьбе. Благодать. И нотки этого кратковременного благодушия пока с лихвой перекрывают последствия «Багрового циника» и волны накатывающей мигрени. Хорошо еще, что вместо омерзительного привкуса во рту теперь просто вкус костей-прутьев клетки. Действительно благодать.
Вероятно, только его собственные вредность и потребность в запоминании заставили кирина бегло осмотреться вокруг, будто собираясь прямо сейчас найти причины окончательно прогнать свой легкий настрой и вновь стать угрюмым. Дело несложное. Осмотрев процессию «Змеиной лапы», можно было возмутиться потребностью в добровольно-принудительном порядке тащится с незнакомой компанией неизвестно куда. У самой «Лапы» в этом случае будет хотя бы только один повод для недовольства – вынужденный с самим Кирином-Каирном. Любопытно, кто-о мысленно сейчас уже сетует? Можно огорчится шуткой юмора Зербо – да познает он все прелести мужеложства и ксенофилии с драконьими старейшинами – но откровенно говоря лень. Элголот не любил часто повторятся. Можно было…
Взгляд Шах Вирда прошелся мимо серой фигурки Абигейл, а его голову неожиданно посетила мысль - с чего он вообще ищет поводы для собственного недовольства. Это так важно? Это изменит его поведение или поможет внимательнее осматриваться вокруг? Нет. Задумался. Отвлекся. Как всегда.
…Можно было предложить маленькой пони помощь. Хотя бы носовой платок. Не успела ряска омута памяти кирина успокоится и перестать качаться на волнах, как была потревожена вновь, что-то выискивающим в голове Элголотом. Мысленно раздался четко представленный колдуном плеск и хлюпанье очередного воспоминания, извлеченного их трясины. Так было проще. В воспоминании юная путница явственно шмыгала носом, да и еще несколько раз жалась к его впалому и горячему животу. Простудилась? Пыталась согреться? Незадача. По словам Зербо ведь ей еще и клетку придется нести.
Незадача.
Мужчина оказался рядом с пегаской почти сразу, хотя не заметить его приближения не смог бы даже слепой. Замерев этаким валуном рядом с Абигейл, кирин выудил из сумки на левом боку моток перевязочного материала, ловко откромсал от него средних размеров кусок и снова уложил его на нос кобылки. С секундным промедлением на тракте рядом было выведено «Платок. Больна?»
Ждать ответа Элголот даже и не собирался.
Просто подполз сбоку к путешественнице и так же просто пересадил ее себе на загривок. Такой крохе – по меркам полукровки – вполне удобно можно будет уместится там промеж ремней и сумок. Не отстанет от ходко идущих наемников, да и спрыгнуть при случае всегда успеет. Пусть пока обвыкнется и притрется к окружающим – кирин вполне сойдет за крепкий наблюдательный пост. Поводов искать причины для недовольства отошли на задний план, уступив соло вполне понятным и практичным вопросам. Было ли у него с собой декокты или ингредиенты, что не будут слишком токсичны для пони? Не обобрали ли местные травники все лечебные травы, что к этому времени успели поспеть? Простуду и болезни всегда стоит давить сразу.
Впрочем, думать можно было следующего привала, лениво посматривая вокруг и даже назад по тракту. А пока можно побыть живой грелкой. В отличии от бытности живым навесом – опыт в этом деле у Элголота был.

[NIC]Саволла[/NIC][STA]Кто хотел увидеть вуду?[/STA][AVA]https://i.imgur.com/z8zVC8U.png[/AVA]
    Там-там удовлетворился кивком кирина и, понимая, что каких-то объяснений или комментариев от него ждать глупо, ускакал вперёд, болтать с Зивроном. Диалог фестрала и земнопоня, очевидно, был односторонним, но из всей Лапы только Зиврон не начинал лягаться после получаса выслушивания случайных мыслей Там-Тама. А Саволла, не заморачиваясь о том, что снова побывала ртом Зербо, говорила с рыжим.
    — О, это не тайна, а скорее урок чужой истории. Фетиш, связанный с тобой, перенаправляет на тебя большую часть всего, что ловит сам. Придуманы они были шаманами для двух вещей — лЕкарства... И сексуальной магии. Ты будешь смеяться, но в некоторых ритуалах получается использовать собственный фетиш вместо партнёра. И при этом ты ощущаешь всё то, что делаешь с куклой. Интересный опыт.
    Саволла, слегка порозовев от воспоминаний, с ухмылкой смотрела на Пиробласта. На многих упоминание сексуальных ритуалов действует как пошлая шутка на подростка. А ведь мощная же магия!
    — Это уже потом в кукол додумались совать не... Кхм, а гвозди и иглы. К тому же там необходимо всё делать по-особому. Если я просто кину фетиш в костёр, он просто сгорит. Нужен особый эмоциональный настрой — кстати, отголосок тех самых ритуалов соития, где силу магии дают эмоции — и дополнительные заклятия. Но об этом я могу рассказывать долго. А про особенных... Это Аиши пунктик. Она иногда заявляет, что кто-то с искоркой. Сейчас это ты. Я, честно, не знаю, что она там в тебе углядела, но те наши задания, которые начинались с возбуждённой Аиши, заканчивались либо полным шиком, либо полным пшиком. Без промежуточных состояний. И сейчас уже! Уже пшиком не пахнет.
    Дорога ложилась под копыта, протоптанные многими и многими караванами тропы приветствовали путников пылью и почти полным отсутствием прохожих. Тишина, мерные шаги, редкие рубленые фразы наёмников, прерывающие амплитуду покачивания хвоста грифины, торчащего из-под доспеха... Всё это действительно могло усыпить, что и доказала Абби. Но как бы ни был прост и известен путь, иногда на дороге возникают непредвиденные обстоятельства.
    Сегодня это обстоятельство приняло вид совсем мелкого земнопонька, который стоял на тракте посреди дороги и активно что-то втолковывал ближайшему придорожному кусту. Был ли кто-то в этом кусте — неясно, нужно было подойти поближе. Но вот эмоциональные реплики понька-подростка были уже слышны.
    — Ну Мэшка, ну чего ты!... Да ушли они уже! Вылазь давай!... Это не повод прикидываться кустом! Здесь вообще такие не растут! Мэш!... Откуда ж ты его взяла-то вообще?!
    В глубине кустарника что-то пошевелилось. Судя по всему, это самое "что-то" активно отвечало пацану, но очень тихо. Расслышать голос не представлялось возможным.
    — Мэшка, я сейчас полезу за тобой и мы застрянем в этой штуке вместе, пока кто-нибудь не пройдёт мимо и не выдернет нас из колючек! Убирай кусты! Нет тут... Стоп, тихо...
    Только теперь паренёк заметил приближающийся отряд и, шикнув в куст, затих. Он повернулся, словно хотел спиной загородить растение, и с вызовом уставился на наёмников и их спутников. Весь его вид говорил "Проходите, не задерживайтесь, а я тут куст сторожу".

Все дороги были похожи между собой. Элголот видел их уже достаточно, чтобы говорить о подобном со всей отведенной ему уверенностью. Давят ли на бока и виски серые стены городов, ревет ли над головой ветер в древесных кронах. Били в лапы камни брусчатки, или приходилось на привале вычищать когти от комков грязи. Дороги одевались в разные наряды, прихорашивались или намеренно уродовали себя – панцирь каменных стен, фривольный венок леса, драгоценные камни озер. Но всегда оставались одинаковыми. Как крохотные ворсинки в прялке обращаются одной нитью – все дороги в голове Вирда сплетаясь воедино. Возможно, это и было основной прелестью пути?.. Не зря кирину неоднократно доводилось слышать у разного перехожего народа о том, что только в дороге они чувствуют себя дома.
Какие странные.
Элголот никогда не понимал этого. Память услужливо тасовала картины, разум выхватывал схожести, сливая все когда-либо виденное в единую систему, но… Это не вызывало никакого ощущения. Ни тепла, ни ностальгии. Ощущения дома. Что будет домом для наемника? Сухой клочок тепла? Выпивка да чей-то теплый бок рядом с твоим собственным? Стереотипы. Вирда на самом деле и не интересовали поступки и мысли других, только в призме его собственных мыслей. Почему спокойно может дышать молодой пегас на его спине? Как может спать в дороге? Усталость, наивность? Причины принадлежали только ей. И раздумья об этом лишь помогали скрасить дорогу. И не задаваться лишними вопросами.
Вроде – почему они решили остановиться возле именно этого ничем не примечательного молодого пони? Почему он говорил с кустом? Почему наниматель решил остановится рядом с ним? Почему заговорил, предлагая помощь? Почему… это вообще должно было его волновать? Краткий миг концентрации был снова утерян и Элголот только аккуратно опустился прямо на дорогу, бестолково хмурясь и напрягая желваки. Голова гудела от возникающих вопросов, разрывалась самостоятельно порожденным любопытством, кипела от излишних мыслей и ощущений. И где-то глубоко-глубоко, под дерном памяти, пробивался багряный росток побочных эффектов от выпитых чернил.
Не-думай- не-думай-не-думай-не-думай-не-думай-не-думай-не…
Спокойствие. Никаких эмоций, никаких посылов. Нет ни подводных камней твоих поступков, ни желаний, что тянут тебя в разные стороны. Пустышка. Твой разум прост и безыскусен. Как раздувшийся и лопнувший от крови паразит, бездонная бочка, продырявленный мешок. Все твои нужды просты. Просты и понятны. Обусловлены тем, кто ты есть, нуждами твоего тела.  А простота – признак истины.
Тише-тише-тише-тише-тише-тише-тише-тише-тише… Тс-с-с-с. Даже не шепчи. Не издавай не звука. Прекрати дышать.
Серость. Что бы ты не сохранял в памяти – голова пуста. В ней не гуляет даже эха. Движение мыслей объяснимо лишь желанием размышлять и думать. Капля высохших чернил на дне хрустального кувшина. Горный пик с одинокой могилой. Чистый океан и ничего вокруг. Раскрытая книга с пустыми страницами, где кто-то только начал выводить первую букву. Ничто. Ничего не тревожит и не склоняет тебя извне. Не пытается поколебать изнутри. Все, что важно – ты сам. Твоя память. И то, что с оглядкой на первые пункты ты сможешь признать важным.
Важным-важным- важным- важным- важным- важным- важным- важным…
Была ли остановка действительно чем-то важным, требующим от Элголота внимания, концентрации… Действия. Нет. Конечно нет. Мир был простой и понятной штукой прямо сейчас. Как раскроенный булавой чужой череп. Может быть, столь же штукой неприглядной, но все-таки. Пиробластом тоже могло двигать любопытство. Уважаемая Вирдом черта. И уважаемая без всякой меры. Аишей и «Лапой» могло двигать оно же. Необходимость подчинятся? Долг?
Новая волна вопросов только вызывала дурноту.
Впрочем, какими бы не были мотивы – Элголоту-Каирну они были безразличны. Не слишком чистый продукт. Много примесей. Ситуация же, что здесь и сейчас могла развернуться, действительно заслуживала крохотную искру его собственной потребности знать. Его роль никогда не изменится. Категорично? М. По крайней мере не сейчас.
Кирин поднялся с земли, ободренный и уравновешенный внутренней мантрой, отходя немного в сторону и занимая удобную, по его мнению, позицию для наблюдений. Как нянька, которая на самом деле не любит детей, но за их сохранность ей платят хорошие деньги. В случае полукровки – манят обещаниями заплатить. Не в первой. Дорога просматривалась во все стороны, негустая поросль кустов могла позволить скрыться в них только кому-то вроде Там-Тама или Абигейл. Разговор ражего единорога и случайного путника доносился едва-едва, позволяя все же его расслышать и не позволяя разбудить спящую на его спине пегаску. Ее дыхание топорщило шерсть, и постепенно грело спину  не позволяя на секунду позабыться и случайно сбросить ее.
Маленький и ценный клочок постоянства.

Наигранное дружелюбие и наивность... В эту игру вполне себе можно играть вдвоём. Причём когда обе стороны знают об этом - так оно ещё интереснее. Эдакое "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю" с практически бесконечным числом переходов...
Улыбка Пиробласта стала по-настоящему искренней и тёплой - понёк и насмешил его своим ответом (точнее, тем, как этот самый ответ был подан), и симпатию вызывал. В конце концов, окажись сам Пиробласт на месте этого паренька - возможно, примерно так же бы он себя и вёл.
Спутники его, со всей очевидностью, со случайной встречей на дороге общаться не желали, но для Пиро была достаточно очевидна мысль о "неслучайных случайностях". Особенно учитывая совсем незаметный физически, но как-то всё-таки умудряющийся быть чувствительным вес монетки-рожицы в кошельке.
- Тракт охраняем... - ответствовал он своему собеседнику. - Нет, мы не из стражи. Просто путники на дороге. Говоришь, нечисть разгулялась неподалёку? Серьёзное что стряслось, раз вы аж отряд стражи ждёте, и где именно? Попасть безумному лешаку на ужин не хотелось бы...
Интересное, на самом деле, выходило дело. Паренёк со своим кустом-подружкой мог оказаться практически кем угодно - от духа лесного, забавы ради понячью шкурку примерившего (как с некоторым содроганием подумал Пиробласт - возможно, даже не фигурально выражаясь) до пары перевёртышей (рыжий маг понятия не имел, как чейнджлинги должны выглядеть в магическом зрении, но читал о них всякое разное). Но, так или иначе, Саволла права - делить им, вроде как, и нечего. Если, конечно, эта парочка не та самая беснующаяся лесная нечисть, разгулявшаяся аж до того, что дурит молодым магам голову прямо посередине одного из крупнейших эквестрийских трактов...
- Ты права, - ответил он зебре, - нам и задерживаться не стоит, и дел здесь никаких нет. Однако, узнать последние новости - особенно такие специфические, как лесной шабаш - не помешает. Надолго это нас не задержит, зато может уберечь от неприятностей этой же ночью...
Неприятностей... С самого верха одной из сумок лежал кулёк с пирожками, испечёнными мамой в дорогу. С яблоком да вареньем... Рот Пиро непроизвольно наполнился слюной - завтрак был Зербо знает когда, на привале обломилось не пожрать, а пара новых спутников, а до ужина ещё топать и топать. Потому пара пирожков покинула кулёк, окутавшись левитационным полем, и зависла перед магом. От одного из них немедленно был откушен солидных размеров кусок, а второй завис где-то между рыжим и его собеседником.
- Бужешь? - интенсивно жуя, спросил Пиробласт. - Вкушные!
В конце концов, добрым словом и пирожком можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом, а нечисть лучше сытая, чем голодная.

[NIC]Мёги[/NIC][STA]Рыцарь терновника[/STA][AVA]https://i.imgur.com/Xsh6y8h.png[/AVA]

    Настрой рыжего единорога понравился поньку. Ему всегда нравились рыжие — огненный окрас часто выдавал в пони такой же огненный характер. Огню не пристало бояться чего-то или отступать от препятствий. И огонь не может стоять на месте, и раз уж этот рыжий жив, значит, он всегда что-то делает, чем-то кормит свой огонь.
    — Да буянили все сильно — шныряли по лесу туда-сюда, искали старого безумца. А когда много нечисти собирается вместе — ну как тут не помериться, чья башня крепче? Особенно тем, что самые дикие. Зубы — ух, а мозгов как у ёжика.
    Видя позитивное отношение, Мёги расслабился. Может быть, даже чересчур. Он, конечно, не перестал закрывать собой куст, но явно уже не готовился драться за свою жизнь и свободу. Конечно, он со скептичной ухмылкой окинул взглядом отряд экипированных "просто путников", но комментировать это не стал, хоть и поглядывал иногда на Саволлу.
    — Вы в лесу, рыжая! Вернее, на дороге рядом с лесом. — понёк махнул копытом, приветствуя Абигайл. — А, так у вас там все уже в курсе, что ли? Спеленали нашего лешего! Собрали две половины старика Леццина воедино, он и очухался. Вменяемый теперь будет. Ну... Наверное. Говорят, какой-то кристальный пони в этом помогал, да и драконы отметились. Прошлый день все отлёживались, да и нечего бродить по округе, коль Хозяйка с Леццином на берегу игрались. А с сегодняшнего утра всё должно получше стать. Вот мы и возвращаемся.
    За появившийся в поле зрения пирожок взгляд понька зацепился так, словно на глаза голодному коту попалась хромая ворона. Его зрачки повторяли каждое покачивание вкусняшки в поле телекинеза.
    — Вот уж спасибо! Негоже от подарка отказываться, раз от всего сердца предлагаешь.
    Однако вместо того, чтобы отойти от кустарника и взять угощение копытом или зубами, понёк шевельнул задним копытом, чуть пошебуршав куст. И куст откликнулся. Быстро, быстрее, чем неготовый к бою Пиробласт мог бы отдёрнуть пирог, из кустарника вылетел пучок цепких лоз, прошёлся вдоль шкуры понька, словно облизнув, и сцапал вкусняшку. Теперь лозы удерживали кусок пирога рядом со ртом понька, который с видимым удовольствием впился в еду острыми зубами. Смешливый взгляд его как бы говорил "а я вот как могу, а ты так не можешь!"
    Только наёмникам не было интересно, кто что может, а кто чего не может. Они почуяли опасность и теперь быстрыми скачками занимали позицию обороны — Аиша выпорхнула вперёд, попытавшись потеснить Пиробласта плечом, Саволла, напротив, отпрыгнула назад, Там-Там взлетел, и, кажется, только Зиврон остался спокоен.
    — Ну хорош! — пробасил он. — Чего подскочили-то как жеребята от хлопушки...
    Дальше комментировать своё спокойствие он не стал. Как и сам понёк не стал комментировать свою ухмылку. Партия наёмников, особенно Там-Там, остались в каком-то подвешенном состоянии...

Созерцай и мысли. Как часто Элголоту просто хотелось поступать именно так. Остаться в той или иной ситуации всего лишь взглядом и мыслью, свидетелем. Хроникером. И тем забавнее, как редко ему удавалось примерить на себя эту роль. Куда как более умные и знающие ученые мужи говорили уже, что часто одного факта наблюдения достаточно для того, чтобы изменить наблюдаемый объект, явление, ситуацию. Что же, угловатая и массивная фигура кирина обычно всегда подходила на роль подобного факта.
И желание просто наблюдать обращалось только помехой.
Рывок древесных лоз он даже не заметил. Ни взглядом, ни даже позже, раз за разом прокручивая этот момент в памяти. Слишком быстро. Не увидел. А потому даже не дернулся, не ринулся прикрывать того, от жизни которого зависел его дар речи. Не успела даже грифина, что стояла к Пиробласту гораздо ближе Элголота. И ражего единорога вполне можно было считать отдавшим богам душу, если бы не одно обязательное в таких делах «Но». Был отдан – добросовестно предложен, по крайней мере - пирожок. Не душа. Эта деталь заставила легкие кирина коротко сжаться, выдавая смешливый и ироничный фырк, а в самом Шах Вирде пробудило толику любопытства. Заставило шевелиться – как минимум.
Грудь Элголота была пуста. Не в плане органов, мышц, костей. Крови. Все эти важные детальки располагались там, где им и было положено природой. Сердца-механизм билось размеренно и тихо – его исключительно правильный ход не тревожило никакое предчувствие, волнение, опаска. Все то, что кого-то другого могло заставить напрячься, храбро ринуться на возможно врага, вынудить грязно выругаться или пробудить любопытство – в Вирде лишь свивалось кольцами бессчетных мыслей и размышлений. Вся ситуация в его одутловатом разуме вызывала лишь скуку. Тягучую, прилипчивую словно старая нимфоманка или самая поганая болезнь. Ни с первой, ни со второй Элголоту встречаться не доводилось, но сравнение свое он мнил крайне удачным. Заслуживающим отдельного уголка в его мыслях. Поведение или посыл окружающих были пустым звуком для него. И даже вспышка собственных любопытства и вдохновения казалось чем-то холодным и тщательно выверенным. Как созданная при помощи точных формул музыка. И сам Элголот, будто кучер, держащий вожжи собственной фантазии. Силясь направлять и властвовать над нею. Успешно?.. Это тоже казалось чем-то неживым, механическим. Но сможет ли голем написать стихи? Оценить красоту танца? Хаотическое расположение капель крови на стенах? Вирд все же был живым, способным видеть интерес и красоту во многом. Омертвевшим, будто старые угли под слоем пепла, но живым. Как в старых сказках о могучих некромагах и живых мертвецах, которыми движет схожая, но совершенно чуждая и потусторонняя воля. Кирин не знал, стоило действительно стремится к подобному. Крайности опасны. Избегни их, подвесь свое существование где между, минуя даже центр. Терпи, жди. Наблюдая, каким становишься и как меняешь себя сам.
Пытайся, по крайней мере.
Испытает ли пони боль, если кто-то подожжет ветви того странного куста? Чувствует ли он все то, чего могут касаться корни и листва? Умрет ли куст после смерти пони? Их взаимосвязь была очевидна, очевидна и большая глубина этой связи. Слишком четко и быстро среагировало странное растение на неявный жест задним копытом. Слишком точно и аккуратно вырвало сдобу из поля телекинеза и слишком правильно держит ее возле чужого рта. Всего лишь как собственная конечность. Подействует ли на куст его дурманящие зелья? На пони? Коль тот испытывает голод и может есть обычную пищу. Как ловко сможет избавится от огня, если появится нужда убить обоих?.. Ситуация не волновала мужчину. Тем паче не заботили возможные последствия чужого проявления… силы? Способностей? Полз он к кусту совершенно не за этим. Полз, что характерно, ничуть не смущаясь своей заметности. Просто было лень вставать. Да и обтереть живот о траву не мешало – и так весь пыльный.
Риск ради любопытства? Пусть. Он же всего лишь наблюдатель.

[NIC]Мёги[/NIC][STA]Рыцарь терновника[/STA][AVA]https://i.imgur.com/Xsh6y8h.png[/AVA]
    Ещё до того, как понёк прожевал кусок пирожка и начал кивать, Пиробласт по выражению его глаз мог понять — да. он был голодный. Да и если задуматься, что ещё могло выгнать тварь из леса, если не голод?
    — Ага, выпечки у лунных медведей не выменяешь на ягодную настойку. Нет её в лесу.
    Когда порыв прошёл, Мёги, по-хорошему, должен был быть раздосадован. Не сдержался с такой-то глупостью. Полез брать вкусность "не тем копытом". Но ему не было свойственно раздумывать. В том числе раздумывать о том, что уже случилось и чего не изменить.  Мёги смотрел на подползающего кирина со смешанными чувствами — озадаченность не смогла стереть довольную ухмылку и теперь выражение его морды получалось... кривоватым. К тому же это был кирин, который не среагировал на "мимоходом" брошенное упоминание драконов.
    Он не стал отгораживаться от ползуна корнями или атаковать первым, всё-таки в его ауре преобладало любопытство, а не агрессия. Однако машинально он сделал шаг назад, усевшись на куст, как на небольшой трон. Те, кто решит вглядеться, заметят, что часть ветвей слилась с крупом и спиной Мёги.
    — Вода это гораздо лучше, чем пиво, — одобрительно сказал он и снова лозой, но не так резко, взял глиняную флягу у пегаски. — Спасибо вам, добрые путники. Редко сейчас встретишь кого-то, кто поделится едой и водой с незнакомцем, да ещё и лесным жителем. Моё имя Мёги.
    Намёком на отсутствие фактора внезапности для Каирна стал Там-Там, приземлившийся рядом с кирином.
    — Слушай, дружище, — начал он. — Ситуация у тебя, конечно, не очень, но есть же масса способов пообщаться без языка! Записочки твои, очевидно. Язык жестов. Магия та же самая. Ты же заявлял, что можешь лечить и всё такое. Можно подумать над "шумными" заклятьями. Телепатия та же самая. Не?
    Остальные наёмники вроде как успокоились, хотя и не все зачехлили оружие. Аиша принялась что-то бурчать про "клёванных самоубийц, которые пугают вооружённых грифонов", Саволла упаковывала назад выхваченную из сумки куклу, и только Зиврон всё так же спокойно смотрел на происходящее. Рисунки на его шкуре едва заметно замерцали, но никаких иных последствий это не возымело.
    — Лесные не выходят из своей вотчины просто так! — пробасил земнопонь. — Недюжинно это для вас.
    — Ага, — просто ответил Мёги.
    — А ты за пределами леса ухитряешься щеголять такими проделками.
    — Ага! — лесничок чуть глубже погрузился в свой трон. Теперь ветви куста обнимали всё его туловище.
    — Ты непрост, — заключил земнопонь. — Меня кличут Зиврон. Мы не точим на лес зубов. Но путь наш пролегает в Вечнодикий.
    Мёги на секунду перестал жевать и внимательно осмотрел Зиврона. Однако ответ его остался прежним.
    — Ага.
    Почему-то казалось, что с земнопонем Мёги говорить не хочет. Но говорить здесь могли все. Может, с кем-то и захочет?

Кирин жевал листок. Не сорванный с ближайшего деревца, и тем более не отнятый от странного куста – листья этого магического растения Элголот разве что пару раз лизнул, пытаясь понять насколько его свойства могут отличаться от обычной лесной поросли. Исключая возможность резво двигаться. Разумеется, деталь не самая заметная. Листок был бумажным, истрепанным дальней дорогой. С размашистыми фиолетовыми буквами, что складывались всего в два слова – ответ неожиданно нагрянувшему Там-Таму. Да и те постепенно исчезали между желтоватых и крепких зубов полукровки, грозясь оставить мышекрылого пони без ответа. Если, конечно, последнему не придет в голову задрать взгляд сильно выше, нащупав глазами рассеянно оставленную записку.
«Нет. Позднее.»
Право же, предложение крылатого было донельзя странным. Шах Вирд даже поначалу коротко зыркнул в сторону «собеседника», всем своим молчанием выдавая вежливое недоумение. Его не так давно благополучно избавили от надобности с кем-либо общаться. И теперь – снова болтать? Искать способы, магию, хитро двигать когтями и вообще всем своим существом стремится к коммуникации? Глупость. И пусть необходимость в выверенных сигналах для слаженных действий с наймитами вставала в полный рост, но не сейчас же. Не в пути, не на дороге, отвлекаться самому и отвлекать остальных. По кустам могут сидеть отнюдь не только сжирающие сдобу лесные духи. Хорошо, что еще именно лесные. Иначе всем пекарям и поварам мира пришлось бы не… не сладко. Отвратительный каламбур.
Элголот, возможно, обо всем этом мог бы добросовестно написать Там-Таму, аргументируя на пару страниц размашистого подчерка, а не отделываясь парой слов, но… Долго, нелюбопытно, куст. Простая цепочка мыслей.
Окончательно доев клочок бумаги – интересно, может ли это прогневать лесного жителя, если бумага создавалась из древесных волокон? - кирин и вовсе позорно ретировался, втискивая свою не самую обтекаемую и аккуратную голову дальше в переплетение ветвей. Даже что-то одобрительно хмыкнул, разглядев место стыка живой – живой? – плоти с древесной корой. Пару раз мягко тронул подушечками лап чужой бок, проверяя не обратился ли он сам деревом, снова лизнул кору - благо для этого не требовалось усилий, только высунуть бешено извивающийся язык. Отсутствие вкуса - уже другой разговор. Отношение самого древесной твари к этим действиям Вирда не волновало вовсе, пока лесной житель не мешал себя исследовать.
Элголота, откровенно, вообще мало что волновало из происходящего вокруг. Возможно, мимолетно упомянутые драконы могли вызвать в полукровке любопытство… Любом другом. Не Каирне. К драконьему роду у него был свой собственный, сугубо инвазивный и выпытывательный интерес. Вскрыть, посмотреть, как работает – работало до вскрытия, точнее – найти применение внутренностям. Напиться драконьей крови во славу себя самого. Выведать сугубо драконьи тайны, в конце концов. Лучше позже вскрытия. И у другой особи. Для наглядности и сговорчивости, пусть драконово семя никогда не славилось сговорчивостью и желанием идти на контакт. Элголот как подтверждение. Быть может близость собственного отца могла и пробудить в мрачноглазом толику любопытства, но… Окончилось бы оно примерно так же. Пусть их, этих драконов. Пусть живут в лесу – учитывая исхудалость его собственных переметных сум и смехотворную привязанность к «Змеиной Лапе», Вирду еще не скоро удастся поохотится на дальних родственников. Жаль? Пожалуй.
Возможно, стало бы любопытным высказывание Зиврона и мерцание его татуировок. Пусть их. К чему удивляться возможностям древесного пони, если вместе с ним путешествует часть этого самого леса? Их связь можно увидеть и без помощи тонкого зрения. Без помощи ума даже, просто присмотревшись и вспомнив уговоры пони куст прекратить чудить.
Любопытным, неожиданно оказалось предложение Пиробласта пройтись вместе. Кирин даже с негромким фырчанием выполз из зарослей, приглядываясь к тандему пони и куста. Как ходят пони понятный процесс, пусть и захватывающе сложный при тщательном рассмотрении. Но как ходят кусты?

Отредактировано Элголот (12-05-2018 20:35:57)

Начало игры.
Топ-топ. А тем временем где-то неподалеку, на самой окраине густого леса бежала наритка. Сердце пугающе быстро билось, в груди горело, а ноги уже заплетались и не могли нести тело, очевидно, она уже была ужасно вымотана и готова упасть в любой момент, но вот страх не давал этого сделать. Да, Кейран в полном ужасе убегала... от фей.
Отправиться в наритские руины... утром эта идея казалась такой хорошей, такой легко исполнимой. Для наивной кобылы, не знающей ничего помимо столичных стен и книг, тяжелый поход в опасный проклятый лес казался простой прогулкой, разве дикие животные представляли опасность, но их же всегда можно прогнать магией! Да? Оказалось, что нет. Когда Кейран сунулась в лес, она не учла нескольких фактов: во-первых, нариты больше не хозяева, а... что-то иное. Во-вторых, большая часть зверья за три столетия успела мутировать и стать устойчивой к темной магии, которой подвергалась все это время. И последнее, боец из Кейри вышел такой себе, поэтому, в общем-то, она и не дошла ни до каких руин, наткнувшись на стайку фей. Милые с виду создания, эти феи, такие маленькие, цветастые, только с крайне скверным характером! Чудом удалось извернуться от них и даже хлопнуть часть группы магией, впрочем, это только разозлило мелкую нечисть, нежели напугало...
Колдунья наконец-то остановилась, поняв, что её больше не преследуют, и привалилась спиной к дереву, пытаясь перевести дыхание. Тишина, спокойствие, даже не скажешь, что недавно за ней гнались феи. Где-то неподалеку раздались голоса... Голоса... Кажется, они шли со стороны тракта. Караван? Стоило бы выйти на случай если феи все-таки догонят да и просто попросить помощи, Кейран успела знатно ободрать морду с ногами об колючие ветки. Быстро приведя взъерошенную гриву в порядок, она надела зачарованное кольцо на рог - не хотелось показывать свою расу местным, особенно сейчас — и сунулась в очередные заросли.
- Ух ты ж! Леший! Ни разу не видела таких! - не выдержав, воскликнула вышедшая наполовину из кустов Кейри, взгляд которой первым делом прицепился к Мёги.
Впрочем, она сразу же прикусила язык - не очень вежливо тыкать копыткой — и вспомнила, что шла за вполне нормальными смертными пони. Они и были здесь. Сегодняшний день — самый худший день — это осознала колдунья, увидев не караванщиков, а грозных на вид пони... существ. Самыми безобидными на вид были разве что рыжий единорог да юная пегаска. Наритка мельком глянула на единорога с явным страхом во взгляде, потому что он вполне выглядел как маг, способный увидеть через примитивные иллюзорные чары темную ауру вокруг неё. Поэтому безобидность единорога была еще под вопросом! И лешак, нечисть  - чуткий народ, наверное, и он без проблем все мог увидеть.
- Доброго дня, путники! - поприветствовала Кейран и улыбнулась, пытаясь не показывать своей нервозности. Выходило не очень, - А я тут... - она сделала несколько шагов в попытке окончательно вылезти из кустов, но тоже безрезультатно, кажется, одна задняя нога с хвостом застряли... - ...из леса иду. Ужасное место.
Наритка сжала зубы и сделала очередной бесполезный рывок, из-за которого едва не повалилась с тяжелым вздохом.
[AVA]http://s8.uploads.ru/mPAbZ.png[/AVA]